Мертвое «да» - Анатолий Сергеевич Штейгер читать книгу онлайн полностью

На первую страницу

Бедность легко узнают по заплатке.

Годы — по губ опустившейся складке.

Горе?

но здесь начинаются прятки —

Эта любимая взрослых игра.

— «Все, разумеется, в полном порядке».

У собеседника — с плеч гора.

60-е годы

М. Цветаевой

В сущности, это как старая повесть

«Шестидесятых годов дребедень»…

Каждую ночь просыпается совесть

И наступает расплата за день.

Мысли о младшем страдающем брате,

Мысли о нищего жалкой суме,

О позабытом в больничной палате,

О заключенном невинно в тюрьме.

И о погибших во имя свободы,

Равенства, братства, любви и труда.

Шестидесятые вечные годы…

(«Сентиментальная ерунда»?)

Кладбище (Из agenda)

(записная книжка — лат.)

Жизнь груба. Чудовищно груба.

Выживает только толстокожий.

Он не выжил. Значит — не судьба.

Проходи, чего стоять, прохожий.

Этот скончался под чтенье отходной,

Этого в стужу нашли под мостом.

Похоронили обоих. Безродный

Спит без креста. А богач под крестом.

Как он, прощаясь, не сошел с ума.

Как он рыдал перед могилой свежей.

Но время шло. Он ходит много реже.

— Забудь, живи, — молила ты сама.

Возле могил для влюбленных скамейки,

Бегают дети и носят песок,

Воздух сегодня весенний, клейкий,

Купол небес, как в апреле, высок.

Склеп возвели для бедняжки княгини,

Белые розы в овальном щите.

Золотом вывели ей по-латыни

Текст о печали, любви и тщете.

В самом конце бесконечной аллеи,

Там, где сторожка, а дальше обрыв,

Черные долго толпятся евреи…

Плачут. Особый горчайший надрыв.

Преступленья, суета, болезни,

Здесь же мир, забвение и тишь.

Ветер шепчет: — Не живи, исчезни,

Отдохни, ведь ты едва стоишь.

Долго подняться она не могла.

Долго крестила могилу, шатаясь.

Быстро спускалась осенняя мгла,

Издали сторож звонил, надрываясь.

Речи. Надгробные страшные речи.

Третий болтун потрясает сердца.

Сжальтесь! Ведь этот худой, узкоплечий

Мальчик сегодня хоронит отца.

Имя. Фамилия. Точные даты.

Клятвы в любви. Бесконечной. Навек…

А со креста смотрит в землю Распятый

Самый забытый из всех Человек.

Афины, 1939 [2]

«Может быть, это лишь заколдованный круг…»

Может быть, это лишь заколдованный круг,

И он будет когда-нибудь вновь расколдован.

Ты проснешься… Как все изменилось вокруг!

Не больница, а свежий, некошеный луг,

Не эфир — а зефир… И не врач, а твой друг

Наклонился к тебе, почему-то взволнован.

Берн, 1936

РАСПИСАНИЕ

Надо составить опять расписание —

В восемь вставание, в 9 гуляние.

После прогулки — работа. Обед.

Надо отметить графу для прихода,

Надо оставить графу для расхода

И для погоды — какая погода.

За неименьем занятия лучшего,

Перейти на страницу

Мертвое «да» | страница 22