Везде одно и то же – запустение и смерть. Пройдет лет двадцать, и то же случится с человеческими городами: пришельцы построят соты в удобных для них местах, отложат личинки… Воображение нарисовало опарышей в гниющем трупе. Вот, кто они на самом деле – опарыши, трупные черви.
Коротковская «Тунгуска» обогнала БТР и машину, где ехал Шейх и, как и подобает флагману, встала в авангарде, преградив дорогу.
– Глуши мотор, – приказал Шейх механику-водителю.
«Тунгуска» встала. На «флагмане» откинулся люк, и вылез Коротков. Спешиваться он не стал, испуганно огляделся и высунулся до пояса: коротковатый, толстоватый, лысоватый, дурноватый, зато амбициознейший и лживейший – просто архетип мелкого начальника.
Из БТРа вылез Якушев, сел на кузов, растопырил длинные ноги и подпер голову рукой.
– Серега, освободи проезд. Хочется тебе по Сектору побродить – вперед, мы в Питер едем.
– Отставить самоуправство! Операцию доверили мне, я за вас отвечаю, так что моя машина пойдет первой.
– Я мог бы и не предупреждать, – сказал Шейх, с трудом сдерживая злость. – Но впереди наверняка есть искажения, я их почувствую и предупрежу об опасности.
– Сектор спит, нет никаких искажений, ты лжешь, карьерист. И начальству солжешь, чтобы задницу прикрыть, – проговорил Коротков и приказал механику-водителю: – Трогай!
Коротков всячески презревал опасность, его «Тунгуска» ехала в десяти метрах от колонны. До моста через реку добрались без происшествий. Душу грело осознание того, что когда искажения наберут мощность, колонна будет далеко от Глуби.
И вдруг в грудь словно толкнуло. Шейх разинул рот, чтобы предупредить об опасности, но его крик утонул в скрежете. Шейх затормозил, откинул люк: «флагман» вляпался в искажение, лысую голову Короткова смяло – кровавое месиво брызнуло в стороны, танк подняло в воздух и начало крутить. Одна за другой бахнули две ракеты.
Шейх нырнул в салон. Механик-водитель сдавал задом, а Мансуров зачарованно смотрел, как смертоносная многотонная машина теряет запчасти, и они разлетаются в стороны, как гнутся дула орудий и бахают взрывающиеся ракеты.
Хотя бы в «Тунгуске» больше никого не было!
Шейх потер щетину на подбородке. Опять новое искажение. Вполне «дозревшее» и, что самое скверное, – бродячее. Оно возникает внезапно и чувствуется, когда в него уже вляпался.
– В лес давай, – скомандовал Мансуров, и машина развернулась, съехала с насыпи.
БТР Якушева уже несся сквозь заросли, «Тунгуска» рванула за ним. Шейх положил руку на плечо механика-водителя:
