Мои руки автоматически уперлись в бока:
– Кого это ты забирать собрался?
Джано отдернулся от руки «коллеги»:
– Дарья, стой!
– Какие проблемы, хозяин? – Я вдвинулась в комнату. – Постою, лично мне нетрудно. А кто-то сейчас, может, и ляжет.
Во глаза у них.
– Это кто?! – Вопрос задали три голоса разом. – Это… эт… что такое?
– А это Подарочек! И знаешь, что он о тебе думает, комбинатор ты хре…
– Дарья, молчи! Орихальти Чецци, орихальти Демцио, как вы видите, мой Дар отнюдь не дочь почтенного Фадиля. Она обыкновенная дикарка… молчи, Дарья!.. И никакого слова со-родичу Даизу не давала. Обвинение ложно.
– Видим. – Один из коллег даже улыбнулся, довольно клыкасто. – И принимаем на веру.
– Да-да. Ваш Дар… имеет… то есть не имеет ничего общего с… э-э… Нам пора, – не меньше «обрадовался» второй. – Мы действительно… э-э… рады. Орихальти Даиз?
Орихальти Даиз рад не был.
Он медленно сдернул с головы капюшон и принялся сверлить меня глазами. Последний раз на меня так смотрела Дианка, королева школы. Парень ее из-за меня бросил. Нет, не чтобы ухаживать за мной, а так… Услышал, как она меня шпыняет, это еще до сумо было, изумился: «Ну, ты злая, оказывается!» – и бросил. Дианка потом раз сто заявляла, как хочет меня убить, но испугалась я только один раз, первый, когда она посмотрела. Вот и этот сейчас так смотрел. Будто змеи черные вместо глаз.
Эй-эй…
– Браво, – наконец довольно придушенно высказался он. – Молодец, со-родич. Удивил. Потряс. Чувствую, на представлении вы будете главной парой. А что, все достойно: слабак и уродина.
Эй! Кто тебе тут слабак? И…
– Да пошел ты!
Но змей в балахоне с капюшоном уже пришел в себя:
– Пойду-пойду. Потрясать остальных. Заверяю, все будут жить ожиданием твоего представления. И тебе не удастся отвертеться от него, со-родич! Кстати, научи свой Подарок хотя бы молчать, когда не спрашивают!
Ах ты…
Моя рука совершенно самостоятельно потянулась к «яйцу» на полке. Стражи уже были у калитки, Джано шел позади них… и никто не видел, как я недрогнувшей рукой опустила «яйцо» в капюшон Даиза. Раз!
– До свидания. – Джано у калитки прощался со стражами, и Даиз воспользовался этим, чтобы обронить пару ласковых:
– До скорого свидания, дикарка. Я буду помнить о тебе.
– Будешь-будешь. – Я улыбнулась, поглядывая на капюшон. – Ручаюсь!
У Даиза даже губы под краской побелели.
– Не смей со мной разговаривать, ты, отродье!
– Не буду, не буду. Вот, уже отворачиваюсь… – и одними губами прошептала: – Цветики, фас!
