Он увидел того самого адвоката и лысоватого, с серым лицом и мощными подвижными желваками властного человека в дорогом тёмно-синем костюме и розовой сорочке без галстука. Они сидели в глубоких креслах и внимательно смотрели на него.
– Как вы себя чувствуете? – спросил незнакомец.
– Кортик отца верните.
Наверное, и дети не умеют так смеяться, как эти двое.
Адвокат в жёлтой сорочке и бордовой кожаной безрукавке хохотал тонко. У него был настоящий драматический тенор и, вполне возможно, он об этом не догадывался. Его напарник сипло хихикал.
– Вот это по-нашему! – набирал воздух адвокат для нового приступа смеха. – Это… вполне…
– … нагло – вплоть до безобразия, – перебил второй, вытирая белоснежным платком обильно слезящиеся глаза. Подвижные желваки гуляли под кожей.
Успокоились внезапно, в одну секунду.
Чекашкин спросил себя: я их действительно рассмешил или мне показалось?
Тот, что был меньше, но значительнее, встал.
Он был чуть ниже среднего роста, не лишён изящности. В нём чувствовалась высокоорганизованная энергетика человека, наделённого большой властью над людьми и обстоятельствами.
– Кортик мы обязательно вернём, но пока это – вещдок. Изымем после суда над Цыпкой.
Бесшумно отворилась дверь, и белое воздушное длинноногое создание с ошеломительным бюстом, в алой юбочке величиной в два пионерских галстука вкатило тележку, богато уставленную снедью и напитками.
– Ча-ай? Ко-оф-а? – пропела оно с мягким южнорусским акцентом.
При этом блондинка игриво смотрела на новенького. Вкусы остальных ей, скорее всего, были хорошо знакомы.
– Китайский лимонник, если можно.
– Понравилось, – констатировал адвокат. – Ликуша, принеси.
Возвращаясь в реальность, статистик сел и только сейчас с изумлением заметил, что одет в тончайшие дорогие брюки цвета индиго, горчичный пуловер и чёрную сорочку из шёлка невероятного качества. Носки были тоже чёрные и шёлковые. У дивана стояли ярко-коричневые туфли и вкрадчиво нашёптывали: «Мы – прямо из Италии, последний писк от Валентино».
Пахло неведомым одеколоном.
Всё это можно было увидеть, пощупать или понюхать только в дорогих бутиках, дорогу к которым он не знал.
– Это не моё! – «Больной» оттянул на груди роскошный пуловер, дёрнул плечами, словно хотел, чтобы одежда свалилась с него сама.
– А это теперь и не вы, – твёрдо произнёс адвокат, подкатил тележку ближе и указал на третье кресло.
Туфли без шнуровки объяли ноги мягко и ласково.
На сером лице над розовым воротником задвигались желваки:
