В старших классах было невыносимо. Девчонки надо мной из-за симптома смеялись. Я рассказывала об этом своему психиатру, плакала, но в глаза я ему никогда не смотрела — не нравился он мне. А он объяснял, что у меня садомазохистический комплекс, что у меня сильное сопротивление к нему… Мама тоже пыталась сломать это сопротивление… Однажды он пришел, а я ушла мыться и не вышла, пока он не ушел. Это было необычно. Меня так воспитывали… ну— типа овечки перед взрослыми. После этого он назначил мне амитриптилин, феназепам и сонапакс, все в огромных дозах. Кричал на меня, что я не хочу лечиться, угрожал, что положит в психушку и влепит мне шизофрению, сказал, что больше не приедет…
Теперь я должна была ездить к нему в больницу. Вместе с мамой. Он общался со мной минут по пятнадцать, а потом еще с мамой— по часу. Она красивая женщина, наверное — с ней приятно общаться.
Были консилиумы. Мне поставили сразу несколько диагнозов — фобия, невроз навязчивости, неврастения, истерия. Психиатр все пытался поговорить со мной о маме и папе, и объяснить — что это со мной. Но так о них и не поговорил и толком ничего не объяснил. Я ему в ответ нагрубила, сказала, что он мамин подхалим и приспособленец. Он тоже завелся, и сказал: «Ты пока «шестерка», не тебе судить! Пей таблетки. А я в Америках не учился и слушать твой бред не намерен!». Я пила.
А тут я еще влюбилась в Тимура. А у меня депрессия от всех этих лекарств. Я их себе отменила, и все прошло само собой. Только симптом остался[7].
Потом я увлеклась фильмом «Унесенные ветром». И сама начала пить таблетки — реланиум, феназепам, иногда по нескольку штук сразу, а когда начинало тошнить — пила марганцовку, чтобы вырвало… Я хотела быть правильной, как Скарлетт. Я хотела быть даже сверхправильной, чтобы только скрыть симптом. Я пыталась обсудить это с моим психиатром, но он мне сказал, что это «невротический бред», и было видно, что он чего-то боится. Как будто меня боится.
Отец ко мне не приходил, с тех пор как мы переехали[8] — ни разу. Я думала, что у меня будет своя комната, а здесь они были очень смежные — с маминой… Я хотела уехать от матери к деду, он тогда еще был жив. Он тоже меня любил. Но он умер. Когда мне об этом сказали, я не поняла этой фразы. Я до сих пор ее не понимаю (пациентка снова плачет)… Я когда приехала к вам, первым делом купила пачку «Беломорканала»…
