— Добрая женщина, — сказал он, — вы спасли мне жизнь; благодаря вам и вашему господину я могу спокойно провести остаток моих дней, но я беден и не могу деньгами вознаградить вас за ваши благодеяния, между тем я желал бы сделать вам в благодарность один подарок.
Потом, подозрительно оглянувшись кругом, тихо прибавил.
— Слышали ли вы о секте Вуду?
— Вуду! Да слышала! — пробормотала негритянка дрогнувшим голосом.
— Да, Вуду, этой секте демонов, которые, владея страшными ядами, пользуются ими, чтобы безжалостно истреблять своих врагов. Никто не может скрыться от их мщения, и вот, из благодарности к вам, я хочу навсегда избавить не вас, а вашего сына от их злостных козней.
— Что же вы хотите сделать с ним? — спросила негритянка, дрожа от ужаса.
Старик засучил рукав своей рубашки и показал странный рисунок, татуированный на его левой руке.
— Видите, — проговорил он, указывая на него, — если я сделаю вашему сыну такой же рисунок, он будет неуязвим для Вуду. Это талисман, и как бы Вуду ни возненавидел вашего сына, но одни вид этого рисунка заставит его отказаться от мщения.
— Но разве вы сами принадлежите к этой проклятой секте? — робко проговорила негритянка.
— Не обо мне теперь речь! — нетерпеливо прервал ее старик.
— Но как же вы-то сами не могли спастись от своих врагов, когда носите этот знак? — неуверенно продолжала негритянка.
— Кто вам сказал, что я был ранен Вуду? — сурово спросил он.
— Никто, дядя, — поспешно ответила она, еще более смущаясь, — но мне кажется, что раз этот талисман так могущественен, то он должен был бы оградить вас от ненависти врагов, кто бы они ни были.
— Вы сами не знаете, что говорите, — отвечал старик, пожав плечами, — отвечайте скорее, принимаете мое предложение? Время не терпит!
— Я не знаю!.. — смущенно пробормотала негритянка. В это время Марселен, игравший около хижины, вошел в комнату и, увидев странный рисунок на левой руке старика, сказал:
— Дядя, сделай мне такой же рисунок на руке!
Старик взглянул на мать.
— Это перст Божий, может быть! — пробормотала негритянка. — Делайте, как знаете.
Старик немедленно принялся за операцию, которая длилась около двух часов и была довольно болезненной; но мальчик с твердостью перенес ее, не испустив ни одного крика боли.
Кончив татуировку, старик перевязал руку ребенка и, поцеловав его в лоб, сказал:
— Ты будешь настоящим мужчиной!
Марселен с гордостью улыбнулся и как ни в чем не бывало принялся за прерванные игры.
