— Возможно, — согласился Тарик и закончил фразу пословицей своего народа: ныряльщик, который боится крокодила, никогда не найдёт драгоценную жемчужину! Я верю в то, что Святой Грааль нам поможет. Хотя бы на одну попытку надо решиться.
— Тарик прав, — сказал Герольт. — Все, что мы рано или поздно сделаем ради своей свободы, будет связано с риском. Не такой уж богатый у нас выбор.
— Я тоже высказываюсь за это, — закончил Морис. — Мы должны рискнуть и согласиться с идеей Тарика и с предложением Мак-Айвора.
У сидящих в беспросветной темноте рыцарей оставалось целых два дня, чтобы взвесить все «за» и «против» обоих решений и договориться о том, кто добровольно станет рабом. В течение этих двух дней охранники принесли им только один-единственный ковш воды, никакой еды не давали. Ночью флот эмира бросил якоря возле Дамьетты, а на следующий вечер они прибыли в Каир. К этому времени рыцари давно распределили свои роли и разделили драгоценные камни и золото, которые Морис и Мак-Айвор все ещё носили в поясах. Теперь осуществление их безрассудно смелого плана зависело только от эмира. Поведёт ли он себя именно так, как предполагали рыцари?
Когда четверых рыцарей в оковах вывели на палубу, «Калатрава» стояла между галерами эмира возле центральной набережной Аль-Макс — гавани Аль-Кахиры[25].
Известие о том, что флот эмира Тюрана эль-Шавара Сабуни пригнал торговую галеру врагов, со скоростью ветра облетело прилегающие к гавани кварталы. На площади у набережной собралась пёстрая, радостно гудевшая толпа хитрых купцов, подёнщиков, солдат, нищих, носильщиков, торговцев и разносчиков с их яствами и напитками.
Цепи, гремевшие на досках, позволяли рыцарями делать лишь короткие шаги, да и то если они шли в ногу. Охранники, развлекаясь, били тамплиеров палками и пытались их повалить. После двухдневного пребывания в полной темноте даже мягкий вечерний свет резал рыцарям глаза и заставлял их щуриться.
— Дай-то Бог, чтобы мы не ошиблись в эмире и сохранили нашу единственную возможность спастись, — прошептал Морис.
— По крайней мере, мы не ошиблись в предположении, что эмир находится здесь и лично будет решать, что делать с отдельными пленниками. — Герольт кивнул в сторону эмира.
Тюран эль-Шавар Сабуни возлежал в мягком кресле, установленном на пристани напротив «Калатравы». От солнца его защищал синий балдахин с золотой бахромой, растянутый на шестах эбенового дерева с золотой инкрустацией, — их держали четыре темнокожих телохранителя. Окружённый сотниками и слугами, эмир осматривал пленников, которых подводили к нему по одному. Богачей и людей благородного происхождения среди несчастных не было, поскольку они покинули Аккон заблаговременно. Поэтому эмир отобрал лишь нескольких купцов с семьями, за которых родные могли бы дать выкуп, и велел отделить их от остальных пленников. Для своего гарема он отобрал пять женщин и девушек. Среди них оказались Беатриса и Элоиза. Дальше выбор продолжили сотники. Всем остальным пленникам суждено было отправиться на невольничий рынок. Что касалось гребцов — рабов и каторжников, — в их жизнях не произошло существенных изменений. Теперь им предстояло гнуть спину не на киприота, а на эмира мамелюков, только и всего.
