— Господь — мой пастырь, всего у меня в достатке…
Маленькая Элоиза и отец подхватили молитву дрожащими голосами:
— Он положил меня на зелёный луг и привёл на отдыху воды. Он утолил мои нужды; Он вывел меня на верную тропу своего имени. Идя темным ущельем, я не убоюсь беды. Ибо Ты со мной; Твой посох и Твой жезл дают мне веру…
Потом они прочитали другой псалом — покаянную молитву пребывающих в смертельной опасности.
Пассажиры, находившиеся в каютах под палубой, выбежали на палубу. Гребцы, прикованные к скамейкам, гремели цепями и умоляли надзирателей снять цепи. Они боялись, что галера в любой момент может перевернуться, и они окажутся в воде.
Но Никос Патрикиос и не думал слушать их крики. Он все ещё не верил в то, что его галера потонет.
В море, которое внезапно охватила вспышка ярости, упали первые молнии. Дождь мгновенно превратился в ливень. Казалось, небеса разверзлись. Бешеный ветер швырял потоки дождя на «Калатраву» и другие корабли каравана, уже окончательно оторвавшиеся друг от друга. Корабельные лампы, прежде мерцавшие в ночной тьме, погасли.
— Быстрее! Быстрее! Рубить канаты! Живее, черт возьми! Или вы хотите, чтобы мы все захлебнулись? — ревел капитан.
Он вырвал из рук юнги топор и сам принялся рубить канаты главной мачты.
Когда последний канат лопнул, издав оглушительный щелчок, остаток главной мачты, освобождённый от пут, вместе с парусом и канатами перевалился за борт и исчез в бурных водах. Тотчас же «Калатрава» качнулась и приняла нормальное положение.
— Ещё немного — и мы перевернулись бы, — выдохнул Герольт.
Морис тоже выглядел подавленным.
— Если бы галера ещё пару минут полежала на боку, мы бы вошли в ненаписанную историю братства как хранители, отслужившие самые короткие сроки, — пробормотал он. — А вместе с нами святыня навеки сгинула бы в морской пучине!
— Того, что не случилось, и не могло случиться, — сухо заметил Мак-Айвор. — Но не думаю, что худшее уже позади.
Тарик перекрестился.
— Перестаньте же так говорить! — взмолился он. — Доверимся Богу, который ведет нас по своей воле и, конечно же, выведет из этого шторма!
Никое Патрикиос был достаточно опытным моряком, чтобы понять: кораблю не уйти от верной гибели, если следовать прежним курсом, — слишком высоки и страшны волны, непрестанно бившие то в один, то в другой борт корабля, будто они хотели разрушить галеру. Шторм набрал слишком большую силу, чтобы гребцы могли противостоять ему. Под ударами волн весла сразу стали бы ломаться. Поэтому капитан приказал штурману Леонидасу Дукасу убрать весла и дать галере возможность плыть по воле ветра. Он велел установить на передней мачте штормовой парус и бросить с кормы плавучий якорь. Галера ложилась в дрейф — только так можно было спасти корабль от гибели.
