— Ах! Леди Эвелина обнимала шею возлюбленного, еще не подозревая о разоблачении.
Стараниями Инкуба миг неосторожной страсти погубил женщину.
— Я умру за тебя, как Тристан за Изольду! — сэр Гилфорд Уэст, поняв, что от погони не уйти, хотел в бой. — Я умру рядом с тобой!
И тут леди проявила твердость, достойную не женщины, а настоящего рыцаря.
— Нет, мой любимый, во имя меня и нашей любви ты спасешься и останешься в живых! Vale tandem, non immemor mei![52] Овраг, отделявший их от слуг мужа, дал необходимые для бегства секунды, а Инкуб, не желавший быстрой развязки, подкинул острый камень под копыто лошади лорда.
— Я вернусь и спасу тебя! — Оборвав последний поцелуй, Гилфорд взлетел на коня, — Клянусь святым причастием и спасением своей души!
«Ты вернешься, чтобы оплакать мою могилу! — Подумала несчастная Эвелина оставшись в лесу, нагой и беспомощной, — я сдамся на милость господина-мужа! Надеюсь лишь на то, что Бог пошлет мне не слишком мучительную смерть!»
Сэр Хаксли уже вынул меч из ножен, намереваясь снести блудной жене голову. Леди покорно встала на колени и откинула с шеи пышные волосы. Муж увидел следы розог на теле жены, и рука его дрогнула, не смотря на то, что гнев застила ему разум.
«Короткого удара мечом слишком мало за такое преступление! — Решил он. — Моя честь стоит дороже!»
Еще сухого хвороста в пламя ярости в его душе подкинул вид свежих красных рубцов, оставленных розгой Гилфорда на ягодицах и бедрах жены и следы зубов на ее нежной шее.
«Так ты любительница розог — что ж, я доставлю тебе это удовольствие! — решил сэр Хаксли, убирая меч в ножны. — Я собственноручно выпорю тебя! Однако не надейся, что это будет в супружеской спальне! Высеку на дворе, так, как поступают с нерадивой прислугой!» — Не жди от меня ни скорой смерти, ни прощения! — Взревел он. — Накиньте на нее петлю и пусть бежит радом с лошадьми! Вот так, как есть! Голая и босая до самого замка!
Страшным было возвращение несчастной Эвелины домой. Ворота старого замка помнили, как она гордо шагала по подъемному мосту, после венчания, под руку с мужем, переполняемая любовью. Вся гости и слуги приветствовали молодую чету. А сейчас она брела пунцовая от стыда, выпоротая и опозоренная.
Расправу супруг решил учинить прямо в замковом дворе.
«Эй, конюх, сегодня у тебя прибавилось работы! Займись-ка этой… дамой! Вяжи ей руки и к столбу, как провинившуюся служанку!»
— Да, сэр!
— Конюх не стал спорить с господином и занялся привычной работой: связал нежные запястья женщины пеньковой веревкой, привязал их к тяжелому металлическому кольцу, вделанному в верхнюю часть позорного столба.
