— Любил цитировать ученый клирик.
Как-то раз, накануне дня всех святых, Клирик выпил слишком много пива и был от этого в самом веселом настроении.
— Скажи, Эдмон, а гадать, это большой грех? — Юная леди подлила еще пива в кружку учителю.
— Ну, очень уж большого греха в этом нет, а если и есть какой грех, наш священник может его и отпустить за шиллинг и десяток покаянных молитв!
— Ну, тогда пошли ночью в замковый в амбар! Я тут подслушала, у служанок, что если ночью, накануне праздника, зерно провеять три раза подряд, можно загадать желание и оно сбудется.
— Слышал я о таком гадании! — клирик закусил пиво куском хлеба и зажевал луковицей, однако для такого гадания надо же раздеваться!
— Ну и что? Ну и разденусь! Папа сама знаешь, что устраивает мне каждый год! — Эвелина каждый раз с трепетом ждала своего дня рождения. — Весь замок не раз видел меня голой!
— Но не за таким же занятием! — Ответил Клирик и налил себе еще пива. — Ты думаешь, отец одобрит такое поведение родной дочери?
— Так ведь ты же никому не скажешь! — Девушка посмотрела на учителя так, что он понял: отказать не удастся! — Ну, так ты покараулишь, чтобы никто не вошел? В крайнем случае, накажешь меня сам!
Девушка знала о том, как пострадал клирик на Святой земле, и ничуть не стеснялась раздеваться перед учителем. Мало того, Эдмон не раз и не два ловил себя на мысли, что Эвелина сознательно дразнит его своим юным телом, зная какие муки он при этом испытывает. Он не ошибался. «Ты терзаешь мое тело, думала ученица, заголяясь для порки, а я буду терзать твою душу! Ох, грехи мои тяжкие!»
— Ну ладно, только чтобы завтра села за каллиграфию как положено! А если нет — сама знаешь, пощады не будет!
Ради ночной выходки Эвелина была готова смириться даже с каллиграфией и с тем, что строгий учитель заставил выучить ее целых пять стихов из Священного Писания наизусть.
Вечер накануне праздника выдался холодным и неспокойным. Промозглый ветер, казалось, хотел сдуть с крыш черепицу, выл в печных трубах, и пробирал до костей солдат, стоявших в карауле. Короче говоря, погода была совсем не предназначена для того, чтобы в голом виде веять зерно в амбаре, но Эвелина отличалась упрямством и не собиралась отступать от задуманного.
«Конечно, гадать в овине грех, но не смертный, — думала девушка, раздеваясь, — вдобавок холодно, ну, ничего! За работой согреюсь!» Впрочем, у девушки сладко тянуло внизу живота от одной лишь мысли, что если отец узнает об этой выходке, — розог не миновать!
