Зазвездный зов | страница 15



И столетья кишели.
И молчала заря.
Золотые шинели
Глаз истории прял…
Густо сумерки встали,
Память прошлого чтя.
Нынче вылит из стали
Белый месяц, дитя.
Кудри тучки напялил,
Бросил ныть и говеть.
Луч стальной, не тебя ли
Ждет лягушка в траве?
Мастер пьян, безграничен
От эрекции строф.
И в сугробы страничек
Огневое перо.
Мир на слове отчалит
С маской мглы на лице.
Слово было вначале,
Слово будет в конце.

74

Листья звезд давно завяли,
Млечный путь давно прокис.
Всё нет лица, всё сеть вуали,
Всё тот же каменный эскиз.
Почтенным слоем пыли едкой
Там скука вечности легла,
И не смести ни звездной веткой,
Ни мглой закатного крыла.
Лишь запирает мастерскую,
Как рыжий сторож, новый день.
У врат ночных сильней тоскуют,
И кудри слов еще седей.

75

В осиннике смеется сирин,
В саду жар-птица, гамаюн…
Я не один в журчащем мире,
Еще люблю и, значит, юн.
Еще звезда, белком сверкая,
Гипнотизирует меня.
И песня сумерок морская
Краснеет, крыльями звеня.
И ты, безумие, зачатье
И юности и песни той,
И ты, любимая, – качайте,
Мой сон качайте золотой.

76

Еще весна не пропиталась
Горючей пылью городской.
Еще поэт свою усталость
Не простонал своей строкой.
А говорливый звонкий ветер
Уже по-новому звенит
И говорит, что есть на свете
Лазурно-золотой зенит.
У пирамид, у их подножий
Песчаный стелется ковер.
И сфинкс века и тайны множит,
И луч подземный ход провел.
Невесть чего ученый ищет
На берегу пустыни той.
Плитой тяжелой над кладбищем
Зенит лазурно-золотой.
И мне б хотелось, чтоб до бронзы
Мою он кожу искусал,
Самум чтоб молниею борзой
Обнюхал туч уж близкий сад.
Чтобы в бушующем саду там
Бродила ты со мной одна,
Чтоб я собой тебя закутал
И выпил всю тебя до дна.

77

Сверкает тихий и великий,
В луну влюбленный океан.
Поют его ночные блики
Легенды схороненных стран…
Они на дне, давно не слышат,
Испепеленные огнем.
И ветр подводный гнет их крышу
И волны голубые гнет.
И вспыхивает вновь зажженный
Тайфун и в руку – глубь, как флаг,
И волн он вспахивает склоны,
И пену скалит на валах.
Уж туч колчаны гром наполнил,
Уж колет небо пополам
И золотым прикладом молний –
По взбунтовавшимся валам…
Но в песне жив тайфун, и вечен
В затишьи вод его баян.
Не зря ночные блики мечет
В луну влюбленный океан.
И те скалы, где ночевала,
Где свет ее был так блудлив,
Он зацелует до отвала,
И дар со дна примчит прилив.

78

Горька на вкус людская туша,
Она последний плод земли.
Ее холодной надо кушать
И хорошенько посолить.