Вечерами чаевничали с хозяйкой и дочерьми и вспоминали прошлое, иногда играли в настольный теннис. Удивляла прыть в игре располневших девиц. В доме была небольшая библиотечка на немецком и французском языках, и среди книг я обнаружил «Войну и мир». Попытался заглянуть в немецкое содержание и к удовлетворению заметил, что многое понимаю без словаря, особенно тексты разговорной речи. Но прочитал лишь немного, больше тянуло к озеру.
Девушки любили наше общество, с удовольствием участвовали в разговорах. Иногда всей компанией приходили к берегу, где постоянно находилась лодка, любезно предложенная местным богатеем. Уезжали на несколько часов на зеленый остров, чтобы там покупаться и провести время.
Это была счастливая и беззаботная пора, которая не могла продолжаться долго, и она действительно вскоре оборвалась.
Как-то вечером, повинуясь нахлынувшим воспоминаниям, фрау Loeb поведала о себе и о семейной трагедии. Супруг ее занимался предпринимательством, он имел механические мастерские и по делам фирмы часто бывал в Европе. Последний раз уехал в Париж. Но вернуться домой было не суждено. Неудачник-менеджер, к тому же еврей по национальности, он попал в лапы гестапо и был расстрелян, оставив ее вдовой, а двух несовершеннолетних дочерей — сиротами. Теперь же оставшееся после мужа добро и дом давали им средства к существованию. Рассказывая эту историю, фрау Loeb утирала слезы.
Хочу обратить внимание на наши отношения с местными жителями. Положение интернированных не снимало с нас ответственности за соблюдение достойного поведения. Мы хорошо понимали эту миссию и поддерживали честь страны, которую здесь представляли. Поэтому общение с местными гражданами было доверительно-уважительным и к закону, и к правопорядку.
Крупович сдержал слово — скоро после отъезда в Берн туда выехал и Иванов. От нашей группы в Neuville осталось только трое — Августин, Костя и я.
Жизнь проходила праздно, было много свободного времени. Я купил в местном магазинчике блок для рисования, цветные карандаши, пастель и стал рисовать, натура не оставляла меня равнодушным. Была середина лета, и мы наслаждались чудесными днями.
Крупович и Иванов, получив разрешение на организацию лагерей русских беженцев, выехали в разные концы Швейцарии в те лагеря, где содержались наши граждане, чтобы познакомиться с ними, составить списки, представить их в комиссариат. Нужно было создать единый лагерь беженцев.
Думаю, что Павел занялся этой работой не случайно, он рассчитывал встретиться с Ольгой, с которой была договоренность еще там, в Германии добраться до Швейцарии. Казалось, Павел мог бы рассказать мне об этом, но он мне ничего не сказал. Встреча их и впрямь состоялась, и Ольга из лагеря переехала в Берн на частную квартиру, в которой проживали Крупович и Иванов.
