— Ему неинтересно, — сказал Кантен и с досадой посмотрел на жену.
Что-то разладилось за столом, он это чувствовал, слова будто падали в пустоту, которая все росла и отдаляла собеседников друг от друга.
— Нет, почему же, покажите, — попросил Фуке.
В тоне его проскользнула насмешка.
Кантен вытащил из ящика комода и положил перед гостем толстенную перетянутую ремешком папку. Он старался держаться небрежно, но его выдавало каждое движение: своими толстыми пальцами он методично и с удовольствием раскладывал исписанные аккуратным почерком странички и тщательно вычерченные красными и зелеными чернилами таблицы, разглаживая каждый лист тыльной стороной руки.
— Ничего особенного тут нет. Просто я кое-что согласовал и систематизировал.
— Это его конек, — с гордостью сказала Сюзанна. — Из него вышел бы прекрасный администратор.
— А политикой вы никогда не интересовались? — спросил Фуке.
— Альбер первым вошел в Тигревиль, когда выгнали немцев, — сказала Сюзанна.
— Не смеши людей, — оборвал ее Кантен.
— Вы воевали?
— Скорее дезертировал. Я просто возвращался домой — старый упрямый осел спешил в свое стойло.
— Так или иначе, вы участвовали на самом лучшем этапе войны.
— Начиналось все тоже неплохо.
— Ну да, хуже всего было в промежутке.
— Лично я в этом как-то не уверен… и с такими взглядами, вы же понимаете, я в здешнюю политику не лезу. Зато внимательно слежу за тем, что делается в Китае. Трудно поверить, что всего тридцать пять лет назад в Чунцине, городе с почти миллионным населением, не нашлось бы и десятка приличных домов, не было ни канализации, ни асфальта, непролазная грязь и человеческое месиво — из праха рождались и в прах обращались. А что изменилось у нас, в Тигревиле? Стоило лезть из кожи вон, чтобы в городе открылась еще одна общественная уборная, появились светские школы, толпы алжирцев и самогонные аппараты? По мне, так ничего хорошего. Я обыватель, и, пока никто не доказал мне, что Бога нет, я в Него верю, по старинке… Не смотрите маршрут до Анвера — там с пятнадцатого сентября другое расписание. Взгляните лучше, как можно добраться до Андалузии, у вас ведь особая любовь к Испании. Предположим, для удобства, что мы выезжаем первого числа, в понедельник. Вот есть прямой поезд в семь сорок пять, без пересадки в Лизье. В одиннадцать четырнадцать он прибывает в Париж, на вокзал Сен-Лазар. Там мы садимся в двадцатый автобус, если вы, конечно, не против; что до меня, так мне только приятно проехаться, посмотреть город.
