— Я думаю, в день моего первого выступления народу будет порядочно, — снова затараторил Фуке. — Чикуэло Второй всегда собирает полные трибуны. Он, конечно, смельчак, но работает неровно, то блестяще, то из рук вон. Ну уж я сумею показать себя! Давно мечтал одержать победу в Мадриде, на глазах у лучших друзей. Только Клер не придет, она не выносит таких зрелищ. Она будет ждать меня в нашем старом коррерос[2] на Пуэрта дель Соль, за блюдом креветок. Мужчины вокруг будто прилипли к заплеванному очистками полу, стоят и не спускают с нее жадных глаз, а тут я выхожу из роскошной американской машины — импресарио мне ее нанял на время турнира. Может, Хемингуэй заглянет пропустить с нами стаканчик…
Лицо его сияло неподдельным счастьем.
— Пусть все будет так, как вы хотите, — через силу произнес Кантен и невольно рассмеялся.
Фуке посмотрел на него с удивлением:
— Вы что, ни разу не были на вечерней корриде?
— Нет, — сказал Кантен.
— И вы специально пойдете! А места у вас хорошие? Вы там встретите всех своих. Из Парижа приехало много друзей: Марсель, Иван, месье Роже, потом еще Клебер и Каролина. Только бы кончился дождь! Хотя уж лучше дождь, чем ветер. Когда слишком ветрено, приходится мочить плащ, чтоб он стал тяжелее, а запястья у меня, как ни досадно, самое слабое место.
Он вытянул руки, рана не воспалилась, кровь на ней уже запеклась черной корочкой.
— Вот видите, корнада, царапина, пустяк, — сказал он. — Заполучил в одном местечке, в глухомани… Кстати, вы не ходили взглянуть на быков? Нет? Напрасно! Мне говорили, что они великолепны… хотя заранее никогда не известно. Быки, как спички: пока не чиркнешь, не узнаешь, хорошие или нет, а тогда уж они обуглились. И ты, как фанат-историк, рад бы повернуть время назад: сложить их обратно в коробку и зажечь еще разок… Где, интересно знать, наш херес?
— Можно обойтись и без него.
— Не беспокойтесь, мне завтра выходить на арену только в шесть вечера. Я ведь профессионал, не люблю шутовства и пафоса. Знатоки ценят в моей манере именно основательность. Скажу вам по секрету: перед корридой я ничего не делаю, просто лежу на кровати, а потом встаю и начинаю одеваться. Облачение занимает много времени, это сложный ритуал, который я тщательно соблюдаю из уважения к традиции. Иной раз плюну, не выполню какой-нибудь мелочи и тут же убеждаюсь, что зря: в такие дни у меня неудачное трастео.[3] Секрет мастерства спрятан здесь, в моей комнате.
— У вас есть костюм тореро? — серьезно спросил Кантен. Он бы не очень удивился, если б так и оказалось.
