— Пока, Эллисон. С днем рождения! Это была крутая вечеринка.
— До свидания, Эллисон. Спасибо за приглашение.
Эллисон лежала в своей темной комнате, по горячему лицу катились почти ледяные слезы.
— Ненавижу, — шептала она. — Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Эллисон вспоминала влажный рот Родни, его толстые, мягкие губы, и комок подкатывал у нее к горлу.
— Ненавижу, — вслух сказала она. — Ненавижу. Он испортил весь мой вечер!
В следующую после ее дня рождения субботу днем Эллисон пошла к дому Селены встретить свою подругу. Она стояла напротив хижины и била носком сапога по замерзшей земле. Наконец дверь открылась, и ей навстречу выбежал Джо.
— Селена дома, — сказала он. — Она скоро выйдет. Пойдем в загон, у нас появились маленькие ягнята.
Растрепанный, худой Джо был одет в линялые штаны из грубой бумажной ткани и заношенную рубашку с коротким рукавом. Несмотря на ноябрьский холод, Джо был босиком и, как всегда, из носа у него текло. К этому недугу Джо давно привык. Он постоянно шмыгал и время от времени вытирал мокрый нос кулаком, в результате чего нос у него всегда был красный и воспаленный. От одного вида Джо Эллисон стало холодно. Идя за ним в загон, она заметила, что его голые ступни были покрыты толстым слоем грязи.
— О-х-х, — выдохнула Эллисон, наклонившись над маленькими пушистыми существами, которые ей показывал Джо. — О, Джо, они такие чудесные. Они твои?
— Неа, папины, как и большие.
— А он разрешит оставить их?
— Неа, он их вырастит, а потом разделает и продаст, ну, на котлеты, бараньи ножки и все такое.
Эллисон побледнела.
— Но это ужасно! — сказала она. — Думаешь, если ты попросишь, он не разрешит оставить этих малышек? Может, ты сможешь вырастить их сам, а потом будешь продавать шерсть?
— Ты спятила? — Джо не шутил, он спросил так, будто действительно хотел это выяснить. — В этих местах никто не выращивает овец для шерсти, их выращивают для мяса. Из чего, по-твоему, твоя Ма делает котлеты?
Эллисон сглотнула. Она подумала о нежных котлетах, которые иногда готовила и подавала на деревянных тарелках Констанс, украшая их петрушкой.
— Ты не мерзнешь, Джо? — спросила Эллисон, чтобы сменить тему разговора, поежилась в своем теплом пальто и погрузила пальцы в мягкую шерсть ягнят.
— Неа, я привык, — сказал Джо и вытер нос. — У меня толстые подошвы.
Однако он дрожал, и Эллисон видела, что его худые руки покрылись синими мурашками. Ей вдруг захотелось прижать его к себе, укрыть теплым пальто и согреть своим телом.
