— Нет, — сказала она, — это правда. Луиза здесь, на кухне.
— Тебе не следовало привозить ее обратно. Знаешь, пойдут разговоры… Все будут показывать на нас. Отошли ее куда-нибудь прочь, Шарлотта. Я не хочу ее видеть. Во всем виновата только она. Это ее вина, что я болен. — Он повернулся к Шарлотте, хватая ее за руки. — Ты не понимаешь. Это было бы слишком легко. У нее будет ребенок, и она вернулась назад в поисках убежища. Но кто может сказать, что ребенок мой?.. — Он тяжело дышал, хватаясь за жену как за спасательный круг во время шторма. — Послушай, ты слишком добра к ней. Ты не знаешь, что такое твоя сестра. Если бы я рассказал тебе… Это все ее проделки, не мои. Она преследовала меня, делала все, чтобы остаться наедине со мной. Испорченная женщина. Она во всем виновата. Отошли ее прочь.
Шарлотта слушала Этьена с ледяной тяжестью на сердце. Она знала, что он трус, но не могла представить, чтобы он мог быть таким малодушным. Она чувствовала его отвращение к постыдным результатам тайной связи, чувствовала, что он убил бы Луизу, если бы мог.
Страх и отвращение — это было именно то, что чувствовал Этьен. Он все ставил в вину Луизе. Он шел с ней, когда повредил себе ногу. Из-за Луизы его разрушала болезнь. Луиза — корень всего зла, демон в женском облике, истинная причина его собственной слабости.
— Послушай, — вскричал он снова, обращаясь к молчавшей Шарлотте. — Ты не должна верить тому, что она говорит. Она лжет. Она рассказывала мне о тебе такие вещи, ужасные вещи. Например, она рассказала мне, что ты и Серио… этим летом в Жувизи… Она говорила, что он ухаживал за тобой, рассказывала ужасные истории. Ты видишь, какая испорченная у нее душа. Взять ее назад означало бы чрезмерную доброту. Она поклялась разрушить нашу жизнь.
Шарлотта не сводила с Этьена своего сурового взгляда. Он прочитал в нем презрение и, поняв, что совершил ошибку, встревожился еще больше. Он и раньше опасался, что Шарлотта покинет его во время болезни, когда она так нужна ему. Если она уедет, он умрет в одиночестве…
Он пытался вызвать ее жалость, запугать ее, чтобы она осталась и никогда больше не пыталась покинуть его. Тяжело дыша, Этьен откинулся назад с искаженным лицом.
— Мне плохо, — с трудом проговорил он, — я задыхаюсь…
Она не шевельнулась, и он хрипло прошептал:
— Я скоро умру, Шарлотта. Ты слышишь, я скоро умру…
Он театрально закатил глаза, как настоящий трагик.
Шарлотта невольно отпрянула к стене. Мгновение она в ужасе смотрела на бледное лицо Этьена. Она испугалась. Ее охватил ужас. Ей хотелось закричать.
