— Что за место?
— Блядское авеню. У нас в Суетеловске.
— А женщина? Машенька?
— Она… — Григорий Иванович посерел лицом, вылил остатки из литровой бутылки к себе в стакан, хлопнул. Однако при этом сделался еще более мрачен. — Можешь ее найти, колдун? То есть дом и номер квартиры указать?
— Могу. Тут ничего хитрого нет. — Господин Вернон аккуратно слил всю воду из тарелки назад во флягу. — Эта вода нас к Машеньке и приведет.
— Я погляжу, вы хулиганы перворазрядные. — Дядя Гриша похлопал Юла по плечу, будто из всей компании он был главным хулиганом. — Эх, почему же раньше-то я вас не встретил? Что ж за хулиганство такое? А?! — Он провел пальцами по глазам. — Ладно, поехали. Немедля. Сейчас. Я этих скотов голыми руками душить буду.
Никто не пытался опротестовать изменение маршрута.
«Время теряю, — подумал колдун. — Ведь три дня всего…»
Но отказать дяде Грише не мог.
— Кто этот дядя Гриша? — спросил колдун у База, когда они уселись в джип.
— Он мне жизнь подарил, — отвечал добрый доктор.
Баз не врал. Дяде Грише он был обязан жизнью — в самом прямом смысле этого слова. То есть только благодаря дяде Грише Васенька Зотов и появился на свет. Жили две сестрички, Танюша да Лизавета. Танюша, старшая, вышла за Григория Ивановича, а Лиза за красавчика Зотова. Мать с мужем, то есть с будущим отцом База, жила не слишком хорошо. Сказать точнее — плохо. Несмотря на постоянные ссоры, она хотела ребенка, но три года не беременела. Отец к детям был равнодушен, ездил по командировкам, жизнь вел веселую. Итак, воротился он из одной командировки да собрался в другую и ночь — одну только ноченьку — с женушкой под родным кровом провел. Одну палку кинул, наутро уехал. А она через месяц поняла, что беременная. Три года не беременела, а тут — будто чудо. Она — плакать от радости. А будущий отец вернулся, услышал и стал орать: не мой это ребенок, нагуляла, сука, иди, чистку делай. И вновь в командировку. А перед отъездом сказал: «Чтоб никакого ребенка к моему возвращению не было».
Чистка… да уж, большой шутник это слово придумал. Будто новая жизнь — это грязь, и от нее очиститься надо. Будущая мать проревела ревмя несколько дней, но нужные бумаги собрала. А накануне к ней дядя Гриша заглянул. Зашел по просьбе Танюши, жены своей, плащ забытый забрать.
— Что случилось, сестричка, отчего у тебя лицо от слез опухшее, точь-в-точь перезрелый помидор?
Будущая мама, которая от материнства своего уже отреклась, обо всем поведала.
