Теперь, поцеловав свою тряпичную куклу, Зара уложила ее в тайник рядом с коробкой «Казбека» и стала засыпать жухлой листвой и песком. Но кукла не помещалась в тайнике, и тогда Зара вытащила из щели папиросную коробку, сунула ее в широкий карман своей юбки, а куклу уложила в тайник так, чтобы ничто ее не давило. Потом наспех укрыла сухими листьями, засыпала песком и сровняла этот холмик с землей. Теперь ни русские, ни немцы не найдут эту куклу. Зара вылезла из пещеры и пошла к матери, братьям и сестрам, которых солдаты вели к центру деревни, к площади.
Слез не было в ее узких глазах.
Сиреневый рассветный туман стелился с моря через Конское ущелье. Над трубами опустевших домишек курились последние дымы. Смешиваясь с запахами горных трав и цветов и прихватив дымы остывающих татарских тандымов, морской туман медленно стекал дальше — в Селимскую долину, где за день настаивался и подсыхал в лучах крымского солнца. То был пьянящий и воистину волшебный настой. По утрам ни война, ни бомбежки не могли уничтожить или расщепить этот букет запахов, настоявшийся тут за века. Говорят, что от него татарские мальчики и девочки взрослеют не в 14–16 лет, как русские на севере, а куда раньше — в девять и даже в восемь лет! И у взрослых мужчин, говорят, силы так прибавляются, что раньше, в старое время, каждый татарин имел по пять-шесть жен, а то и настоящий гарем. Но с тех пор как царица Екатерина пришла сюда с войсками, говорила когда-то бабушка, к этому волшебному крымскому запаху все время примешивается вонь пороховой гари, трупов и войн, и сила татар почти исчезла.
Вот и сейчас сквозь сиренево-пряный туман то там, то здесь слышались лишь бессильные татарские проклятия, вскрики и плач. И конечно, русская матерщина, это солдаты вели к площади всех татар их села: детей, женщин, стариков и старух.
Русские и украинские соседи, которых в селе было девять семей, молча смотрели им вслед, стоя у своих домов и заборов.
— Именем Советского правительства!.. За измену родине и сотрудничество с немецко-фашистскими оккупантами… — Хриплый, как у всех курильщиков, голос офицера, оглашавшего Указ Верховного Главнокомандующего, терял силу после каждых нескольких слов. И вся площадь, все тридцать татарских семей, происшедших от одного корня, прапрапрадеда Бешмета, замерла, слушая короткие страшные фразы: — Все без исключения крымские татары!.. Независимо от возраста и физического состояния!.. Приговариваются к выселению из Крыма и вечной ссылке!.. Без права сохранения имущества… С полным поражением гражданских прав… Па-а-астроиться в колонну! Малолетних детей — на подводы!
