Но чтобы демон самолично вздумал терроризировать город — это что-то новенькое.
Я быстро обглодала кость и принялась задавать уточняющие вопросы.
Оказалось, они этого демона еще и кормят целый год. Там на горе построили жертвенник — туда еду и таскают, да столько, что можно две семьи прокормить. Потому демон и требует человеческую жертву только раз в год, а не каждый месяц, как, по слухам, делал раньше.
— Ну, тогда бы он быстро остался и без жертвенника, и всего прочего, — заметила я. — При здешних темпах прироста населения жители иссякли бы лет за двадцать. Любопытно! Значит, сегодня ночью демон спустится с во-он той горы и будет рыскать по улицам, как волк, в поисках добычи...
Эриза слегка побледнела.
— Уходим?
— Чего зря метаться? Оставайтесь тут, — предложил Хассим. — Старина Брух непременно придет сюда. Видите — огонь горит, дверь открыта...
— Брух?
— Так его тут прозвали. Брух—демон с горы Ан-Джезир. Он, ясное дело, нам не представился...
— Так ты его ждешь? — спросила я.
— Как ты догадалась? — притворно изумился блондин.
Эриза в волнении уставилась на лежащий на столе меч.
— Ты собираешься его убить?!
— В общем, да. Точнее, уж как получится.
— Кто-то уже пробовал убивать этого демона до тебя? — спросила я.
— Конечно. И кучей, и по отдельности. Пока никому не удавалось. На моей памяти было один раз — вот в этой самой таверне. Храбрый был парень, боевой, да и жребий-то не ему выпал, а девчонке знакомой, ну он и решил рискнуть. Девчонку Брух все равно унес. А парня примерно наказал. Только голову забрал, остальное тут оставил. Я приходил поглядеть... — Хассим обвел мечтательным взглядом обеденный зал. — Кишки на всех балках висели... А уж что на полу творилось!
Эриза побледнела. Должно быть, вспомнила овцу.
— Что еще за жребий? — спросила я.
— Есть тут у нас довольно гадкий обычай. Когда стало ясно, что Бруха оружием не одолеть, стали кидать жребий. Кому он выпадал — выгоняли ночью на улицу. Так нашему мужичью спокойнее, — презрительно добавил блондин. — Пусть один терзается, а не вся деревня. Остальные запирались и сидели по домам как овцы — вот как сейчас...
— И сейчас жребий выпал на тебя?! — распахнула глаза Эриза.
Хассим вгрызся в баранью кость.
— С этим жребием всегда было нечисто, — жуя, невнятно сообщил он. — Я не припомню, чтобы он хоть раз выпал на кого-то из богачей. Или на здоровых, сильных парней, годных пахать в поле. А вот на бедняков, за которых некому вступиться, стариков, старух, сирот, — постоянно. Моя мать тут чужачка, отец взял ее замуж издалека. В прошлом году он умер. Ну и в этом на нее выпал жребий. Я вызвался вместо нее. Но тихо сидеть и послушно умирать я не собираюсь.
