Тогда я и предложил Пухову:
— Давайте объединим шесть-семь бригад в одну.
— Как, почти, все управление в одну бригад.
— А что? Попробуем.
До сих пор не понимаю, почему Пухов согласился, сознавал ли, на что идет? Может, просто из-за безвыходности положения?
Выбрали совет бригады.
Создали партийную и профсоюзную группы. Надо откровенно признаться: и совет, и общественные организации в бригаде работали плохо. Причиной тому было мое, единоначалие. Везде я главный: и в совете, и в профгруппе, даже, помню, еще и председательствовал в постройкоме управления. В то время это была первая и единственная крупная бригада в Мурманской области, а может быть, и в Союзе — 80 человек. Учиться нам было не у кого.
Фактически мы подрядились полностью построить объект — огромный корпус мелкого и среднего дробления — и почти все делали сами: монтаж и кладку, бетонные и плотницкие, кровельные и даже штукатурные работы.
В тресте и СМУ долго решали, кого и откуда вызвать на монтаж стен корпуса. Более месяца ждали специалистов-верхолазов с Большой земли.
Собрал я бригаду и сказал: «Давайте думать, что делать». Выход нашли.
Даже сверхбдительный инженер по технике безопасности дал «добро», когда увидел чертеж простого, но надежно страхующего приспособления. К колоннам каркаса здания были приварены скобы, в скобах закреплялся металлический прут, к нему и привязывались монтажники цепью от предохранительного пояса. Ходили по стене 40-сантиметровой ширины совершенно свободно. Забыты были дорогие, требующие много времени на сборку леса.
А. сколько было напрасных споров, кому вести монтаж, сколько времени потеряли в ожидании специалистов-верхолазов!
Стена поднялась уже так высоко, что в один прекрасный день руководители опять засомневались: могут ли наши люди — не верхолазы — продолжать работу? И последовал приказ: «Прекратить монтаж».
Но я был уверен в бригаде и приказу не подчинился.
Как бы я ни оправдывал такое своеволие тем, что выполнение приказа на многие месяцы отодвинет срок сдачи объекта, и как бы ни уверял себя, что прав, я не — мог не понимать, что конфликт слишком обострился и я играю с огнем.
Но иного решения я тогда не нашел. Люди продолжали монтаж корпуса, и жизнь потом подтвердила, что я был прав.
Мы не только доказали, что это доступное для их ребят дело, но и сумели в 2–3 раза сократить нормативное время при монтаже блоков, на высоте свыше 30 метров. Благодаря нашему опыту не понадобилось вызывать верхолазов и на другие корпуса комбината. Однако все это вошло в столкновение с формальным принципом дисциплины на производстве: приказ-то не был выполнен… Приехал начальник управления М. Н. Пухов, собрал бригаду. Привез с собой Славу Желдака, хорошего моего товарища, отличного рабочего из бригады Михаила Гуни. Эта бригада полгода назад организовалась на базе нашего коллектива — в нее пере-дали 12 рабочих, а бригадиром стал мой бывший заместитель Михаил Гуня, впоследствии Герой Социалистического Труда. Всем стало ясно: меня отстраняют от бригадирства. «Вот ваш новый бригадир», — говорит Пухов, кивая на Славу Желдака.
