Я ошибся, корабль не висит, он движется. Летит к какой-то планете. И чем ближе мы подлетаем, тем больше она напоминает родную Землю. Только вот есть в ней что-то неуловимо неправильное. И чем она ближе, тем четче это ощущение.
Корабль идет на посадку, и приходит понимание. Это не планета, а малый планетоид[8] радиусом не больше двух сотен километров. Но он имеет плотную атмосферу, не менее одной сотой своего радиуса! Как это возможно? Не знаю, но это есть! И я это вижу.
Мягко, без единого толчка замирает корабль на ровной поверхности космопорта. А ничем иным то, что я вижу, быть не может. Круговая площадка занимает около четырех гектаров, ее охватывает полукруг двухэтажного здания странной архитектуры. Кажется, что это замершая волна, которая вот-вот накроет посадочную площадку. Больше разглядеть ничего не успеваю. На долю секунды темнота накрывает меня.
Я лежу на мокром бетоне или на чем-то очень похожем. Идет прохладный ночной дождь. Пересохшими губами жадно ловлю летящие капли. Чужой корабль взлетает, позволяя себя рассмотреть. Вот черт, не врут сказочники! Натуральная летающая тарелка возносится в ночное небо. Нет ни рева двигателей, ни всполохов тяги. То, что его приводит в движение, незаметно и тихо. И куда ты меня привез, корабль-садист?
Какое необычное тут небо. Даже ночь и та условна – вполне можно читать газету при свете таких близких звезд, если бы у меня, конечно, была эта газета. Надо подняться. Переворачиваюсь на живот и упираюсь взглядом прямо в тяжелые сапоги перед моим носом.
– Лим, ты смотри! Кого это нам подбросили?
Говорящего можно было принять за робота или киборга. Если бы не непокрытая голова. Все остальное тело заковано в броню. И не в средневековую, а явно в высокотехнологичный доспех. Матовый пластик его ломаных линий топит в себе отблеск далеких солнц. На бедрах две кобуры с очень характерными рукоятками, такие удобно держать, чтобы стрелять в кого-то. Вряд ли оружие пороховое, нет характерных деталей, присущих пулевым пистолетам. Но подробнее не разглядеть. Попытка подняться на ноги тут же пресекается. Второй, тот, кого назвали Лимом, опускает мне на спину свой ботинок, буквально вминая меня в царапающее покрытие посадочной площадки.
– Бид, и правда это что-то новенькое. Ни разу не видел, чтобы вот так выкидывали с кораблей. Голым да на «бетон».
Говорят явно не на одном из языков Земли, но понимаю все прекрасно. Если надо, смогу даже внятно ответить. Знание дал корабль?
