Попик грустно качает головой:
— Нет, сынок. Царствие небесное за деньги не продается…
Вдруг — от дверей:
— Что ты мелешь, окаянный! Не слушайте его, господа, продается!
У дверей — огромный, благолепный. Седая борода, золотой крест, шелковая риза… Голос зычный, но приятный:
— Продается, господа, подходите. За деньги все продается!
Вот это по-нашему! Вокруг благообразного сразу собирается толпа. Размахивают деньгами, целуют руку… Оно, может быть, товар и непонятный, да авось пригодится… И только старенький попик сокрушенно бормочет:
— И легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богачу войти в царствие Господне…
Пришла как-то к отцу Исаакию одна Душа. И говорит:
— Помолитесь, отче, о заблудшей Душе, и Бог вас не оставит. В покое.
— Чего же ты хочешь, Душа? — спрашивает отец Исаакий.
— Исповеди, отче.
— Какие же грехи тебя тяготят?
— Ну-у, много. Всех не перечислишь.
— Начинай, с Богом.
— Значит, так: сталь, чугун, мясомолочные продукты…
— Эй-эй! Это что, и есть твои грехи? Ты что, коррумпированный элемент?
— Нет, отче, я не элемент. Я — целое. Я — Душа Населения.
— Ну, и что?
— Да вот, понимаешь, возросло производство чугуна, стали — да все на меня. А он тяжелый — чугун-то. Вот я и думала: снял бы Бог с меня это все.
— А продукты всякие? С голоду же помрешь!
— Да что продукты! Что они есть, что их нет. Я же Душа, значит — бессмертная, могу хоть и вовсе не есть. Население вот только жаль — вымрет. Им и сейчас-то туго: продуктов только на меня и хватает. А на бренное тело фондов недодали.
— Но это не грехи. Терпи, Душа. Ну, а грехи у тебя есть?
— Есть, отче. Многоликость, например.
— То-есть как это?
— Да так вот. Я ж Душа многонациональная. Одна часть во мне кричит: «Бей москалей!», другая: «Бей армян!», третья: «Бей этих… ну, жидо-масонов!» Тех, кто раньше безродными космополитами были. Одна часть вовсе уезжать хочет. В Израиль. Тяжко, отче. Кстати, а ну-ка признавайся, что это за имя ты себе взял? Ты кто по фамилии? Масон, мать твою божью!? Убирайся в свой Израиль! Пришлешь мне вызов.
— Что ты, что ты, Бог с тобой! Вызов на Душу не дают, она бесплотная.
— Так что ж ты мне голову морочишь? Э-эх!
И Душа Населения ушла. Так и живет с тех пор наше Население — без Души. Ну и ладно! Без нее легче. А то взяла себе, понимаете, моду: то она стынет, то болит, то вовсе наружу рвется. Кошки на ней скребутся всякие… А так — хорошо! Ни за что тебя не хватает, ничего не горит… Душевность — к черту, духовность — на свалку! Живи, бездушное население! Только вот помирать теперь страшно стало — раньше хоть Душа бы после нас осталась, а так… Ни Души не будет. Позвать ее обратно, что ли?
