До разговора Санду думал, что ему и часа не хватит на то, чтобы рассказать о случившемся. А тут вон, оказывается, выложил всё в одну минуту. Он повторил:
— Это я и хотел сказать, — и посмотрел на секретаря.
На лице Петре Станку ничего нельзя было прочесть. Глаза его смотрели из-под густых бровей всё так же внимательно.
— Какой он из себя, этот человек? Можешь описать?
— У него соломенная шляпа… Такой высокий… рыжий и… противный.
Секретарь улыбнулся:
— Как это — противный?
— Такой, что смотреть на него не хочется. У него жёлтый галстук с булавкой…
— Ты многих знаешь у нас на фабрике… Ты уже его видел когда-нибудь?
— Нет…
— Никогда?
— Нет… По-моему, он даже и нездешний.
— М-да… И вы, значит, расстроились…
— Очень! — сказал Санду. — Сами посудите, каково это, когда вдруг уже нет всего того, что было… А мы так любим пруд, наш порт… Вы сами знаете, раньше там пустырь был, туда мусор сваливали. Мы натаскали песку с пруда, засыпали ямы, повыдергали весь бурьян. Прежде и пруд был грязным. Куда ни глянь — везде только одна тина. А теперь он какой чистый, не узнать… Мы же его вычистили. И на старом складе всё убрали… А вот теперь мы пообещали на сборе отряда подарить школе большой, полный гербарий. Мы уже начали было собирать растения у пруда, а потом хотели обменяться с другими школами. Мы и с маленькими детьми занимаемся…
Петре Станку перебил его:
— А всё-таки, товарищ… адмирал, ты виноват. Не сознаёшь?
Санду был застигнут врасплох.
— Виноват? В чём я виноват? — спросил он растерянно.
— В чём? — Петре Станку поднялся и начал преспокойно расхаживать по кабинету. Он остановился у вазы с цветами, поправил выбившийся цветок и сказал: — Если ты сам не догадываешься, тогда слушай и узнаёшь… Заявился неизвестно кто и велел тебе оставить порт. И что же ты на это? Забыл, что ты адмирал, забыл о своей ответственности и сделал то, что легче всего было сделать: ушёл. И вся недолга! Моя хата с краю, ничего не знаю. Ты даже не спросил, от чьего имени он пришёл, кто его уполномочил так разговаривать с вами. А почему не спросил? Отвечай, товарищ… адмирал!
Сердце у Санду пустилось в галоп. Что он мог ответить? Молчал. И в этот миг ему живо представилось, что будет дальше. Ему, конечно, скажут: «Не годишься ты в адмиралы. Может быть, и гербарий тебя не заботит. Может быть, вы это для отвода глаз делаете, чтобы только не говорили про вас: «Ну и пионеры, всё лето лодыря гоняют!» Даже и не спорь… Ни к чему!»
