Великая битва у Малого пруда | страница 57
Санду закрыл книгу. Заметил сто девятнадцатую страницу. Не читалось. Уже больше получаса, как он застрял на этой странице, а запомнил только одно: что «Дункан» плыл вдоль австралийского берега и что из-за муссонов это путешествие было очень опасным. Только и всего.
Санду решительно не знал, чем заняться. В другое время он с трудом отрывался от книги. А вот сегодня он оставил детей капитана Гранта среди бушующего океана… Хорошо ещё, что дети бесстрашного мореплавателя столь же бесстрашны, как и отец, и не отступают перед лицом опасности. Наоборот, где опаснее, там и они. Недаром поётся:
Санду спрятался на чердаке. Он забрался сюда почитать, решив не встречаться ни с кем из друзей до тех пор, пока сам не придумает, как быть. Посыплются вопросы, на которые не сумеешь ответить. А если удастся что-нибудь придумать, тогда другое дело. Он тогда сможет ясно сказать, да или нет. Пока есть надежда, что кто-нибудь непременно поможет, стоит ли расстраивать ребят? И без того уже он огорчил Петрикэ…
Здесь, на чердаке, так приятно было почитать, поговорить с приятелями или помечтать. Зимой, бывало, поднимешь крышку ларя и перебираешь содержимое. Подзорная труба, почтовый ящик, шпагат и катушки «линии сигнализации» напоминали тогда о солнечных днях каникул. Хорошо было здесь и весной, когда каштан протягивал к слуховому окошку усыпанные цветами ветви. Всякий раз чердак представлялся каким-то другим, встречал какой-нибудь переменой… А теперь вот приходится здесь скрываться от товарищей! Брр!
Санду снова открыл книгу на сто девятнадцатой странице и прочитал: «Джон Мангле ждал сильнейшей бури; хотя небо ещё и не предвещало этого, но непогрешимый барометр не мог ввести его в заблуждение…»
Санду услышал вдруг скрип лестницы и поднял глаза от книги: на чердаке появился Топ, и не один — следом за ним вошли Дину, Мирча и Алеку.
— Я же говорил! — сказал Алеку. — Надо было мне держать пари на коробку конфет. Верный выигрыш! Вот он! — Алеку показал пальцем на Санду, точно судья на обвиняемого.
Однако, увидев опечаленное лицо Санду, Алеку сразу опустил руку.
Прошло несколько минут тягостного молчания. Никто не решался даже кашлянуть. Все стоя смотрели на Санду, который сконфуженно вертеп пуговку на рубашке. Наконец Мирча сказал ему:
— Перестань крутить пуговицу, оторвёшь!
— Не оторву… — И в ту же минуту пуговица очутилась в руке у Санду.
