* * *
Какая все-таки жалость, что я не могу пить вино! Насколько я понимаю, люди это делают, чтобы быть пьяными. Пить я не могу, но, может быть, мне попробовать просто так? Я видел достаточно пьяных, чтобы суметь скопировать поведение. Приняв решение, я встал и двинулся к общему столу, сосредоточившись на том, чтобы пошатываться на ходу.
Так, теперь, кажется, надо уцепиться за край стола… Главное, проследить, чтобы руки не прошли сквозь дерево, а то люди опять начнут кричать и падать. Ага! Ну, вроде, можно начинать!
— Я… ик… П-паслушайте, шо я вам… ик… ща скажу! Ик… о чем это я? Ну так вот, иду этт я стал ть… — признаться, не очень-то я понимал, о чем вся эта история, но повторял в точности, как слышал однажды. Мне даже голос удалось передать в точности! Разговоры затихали, ко мне оборачивалось все больше людей. Кажется, я понял, зачем быть пьяным, и мне это нравилось все больше и больше.
* * *
Немного погодя этот похмельный кошмар встал, шатаясь, двинул на середину зала и принялся…лась…лось травить какую-то не очень, хм, приличную историю про хоръеннских моряков. Да уж, для этого надо было прилично набраться! Потому как за столом сидела довольно большая компания этих самых моряков, а нрав у них крутой, в особенности на пьяную голову. А этих назвать трезвыми было никак нельзя. «Что-то здесь сейчас начнется», — подумал я, забрал свою кружку и убрался в угол, от греха подальше. Только я устроился, смотрю — встает один из морячков этих, красный весь, кулаки со здоровую гирю. «Вовремя», думаю, а этот говорит тихо так, на весь зал:
— Тебе, — грит, — ежли жить- то не надоело, ты язык не очень распускай.
А тот знай себе, чешет. Тут еще один тип в разговор вступил: рыжий, бородатый, по виду — гуртовщик.
— Ты продолжай, продолжай, парень. А кому не ндравится, может выместись вон.
Тут, стало быть, моряк размахнулся как следует и решил хорошенько вмазать рассказчику. Ну и, натурально, грохнулся на пол, пролетев прямо через это фиг знает что. Кажется, кроме меня никто ничего не заметил, поскольку со всех сторон понеслись крики:
— Ай да парнишка!
— Ну и уделал его!
— Хороший удар, — похвалил бородач. — Ничего так не уважаю, как хорошее пиво и хороший удар! — и он попытался хлопнуть болтливую галлюцинацию по плечу. Вот тут-то все и началось. Короче, через минуту в трактире остался только я, пара пьянчуг, беспробудно спавших под столом, да хозяин, и то только потому, что ему начисто отказали ноги. Ну и, само собой, привидение. тут хозяин на свою беду обрел дар речи и произнес заплетающимся языком:
