В дверь постучали. Не вставая с места, Полина крикнула:
— Да-да!
Вошла соседка Настя. Увидев, что у Корнеевых гости, она растерянно подалась назад.
— Штраф, штраф! — поднялся Воложский, решив, что соседка Корнеевых просто-напросто опоздала. А то, что она соседка, не требовало объяснений: Настя была в сереньком платье, без пальто, и только на голове белел шерстяной платок.
Корнеев выскочил из-за стола, тянул Настю за руку. Смущенно и благодарно кивая, соседка быстро шептала Поле:
— С завода пришли, а у меня ни копейки. Пятнадцатого отдам…
Полина принесла Насте пятьдесят рублей, суховато упрекнула:
— Чего же не подойдешь? Видишь — просят.
Отказавшись от предложенного Марией Михайловной стула, Настя взяла из рук Воложского рюмку вина, выпила и ласково блеснула синими, все еще смущенными глазами.
— Спасибо вам, побегу. Пришли ко мне.
Корнеев попытался удержать ее, но Поля остановила:
— К ней же пришли, слышал?
— Хорошая девушка, — сказал Воложский, когда Настя торопливо вышла.
— У этой девушки дочка с меня! — тяжеловесно пошутила Полина. Федор Андреевич удивленно посмотрел на жену: в ее голосе отчетливо слышались неприязненные нотки. Почему, в чем дело? Ведь раньше они были подругами. Выходит, Поля не пригласила ее.
— Кто она? — поинтересовалась Мария Михайловна, — Очень хорошее лицо, скромное, приятное.
— Работает на часовом заводе. Сборщица, кажется, — ответила Полина.
Включили свет, разговором завладела теперь Агриппина Семеновна, Дань приличиям была отдана в начале вечера, выпила она, пожалуй, побольше своего раскисшего супруга, но не захмелела и была, как говорят, в самом настроении.
— Чудно! — громко и самодовольно говорила она. — Гляжу на эту самую Настю — чевой-то она за свой завод держится? Места потеплее не найдет и мается!
— Разве это плохо — часы делать? — вмешался Воложский.
— Край как интересно: часы делай, а есть нечего. Да еще с дитем!
— А вы где работаете? — поинтересовался Воложский.
— Я-то? — хохотнула Агриппина Семеновна. — В хлеву у себя!
— Непонятно.
— А ты приди ко мне — и поймешь. Ветчину-то вот мою ели. Четыре борова ходят, поздоровше меня! Вона окороков сколько!
— Так вы их продаете? — удивленно спросила Мария Михайловна.
Полина второй раз подтолкнула тетку, но та уже вошла в раж, не могла остановиться. Настал миг ее торжества!
— Нешто такую прорву съешь! — насмешливо взглянула она на учительницу. — Одного зарежу, продам — десять тысяч в кармане! Вот тебе и денежки!
