— Чевой-то? — с интересом спросила она Полю. — Очки позабыла, как на грех.
Полина едва заметно усмехнулась — про очки тетка врала, она была неграмотной, — прочитала.
— А что мне! — довольно хохотнула Агриппина Семеновна. — Живем, хлеб жуем!
Она внимательно оглядела Федора Андреевича, одобрила:
— А ты, служивый, Ничего, не больно уж и изъезженный! Она вон тебя подкормит! А что онемел — опять не страшно. Ей, — показала она на Полю, — не с языком жить, а с мужиком.
— Тетя! — укоризненно остановила Поля.
— Что тетя? Ай не правда? У меня вон Степан на что уж плюгавый, не чета Антону-покойнику, царство ему небесное, а все мужик! И по дому, и за свиньями, и по своему делу, когда может.
Полина покраснела, отвернулась. Федор Андреевич возмутился, чиркнул в блокноте.
— Чевой-то? — дернула Агриппина Семеновна за рукав Полину.
— «Нельзя ли без глупостей!» — со скрытым удовольствием прочитала Полина.
— Это какие же глупости? — Агриппина Семеновна снисходительно смотрела на Корнеева. — Без глупости этой и дите не сделаешь, мир на том стоит!
Не желая слушать, Федор Андреевич отошел к окну, взял книгу.
Что-то негромко сказала Полина.
— А что больно поддаваться, — донесся громкий обиженный голос Агриппины Семеновны, — он мне, чай, в сыновья годится!
«Чертова баба! — раздраженно думал Корнеев. Он всегда недолюбливал ее за этот отвратительный цинизм. Забылось за эти годы, так вот — напомнила! — У Полины скверное окружение. Работает в каком-то кабаке, тут еще тетка эта преподобная! Надо что-то предпринимать. Полина и так замкнулась в своей скорлупе: придет, поест и спать. Ни разу за эти дни книжку не взяла. Новых платьев нашила, а книжки ни одной не прибавилось… Хотя насчет книжек зря: он ведь только приехал, она с ним побыть хочет, нельзя все в одну кучу валить. Тетка, наверно, и надоумила ее из школы уйти, очень похоже! С Полей нужно будет поговорить, не лучше ли ей все-таки сменить работу?»
До слуха снова донесся голос Агриппины Семеновны. Она о чем-то просила, говорила негромко, заискивающе:
— Ты уж постарайся. Скотина она скотина и есть, корма просит. А я тебе на праздник окорок уважу, копчененький.
— Ладно, тетя, ладно, — нетерпеливо отвечала Полина.
— Вот и славно! Пойду я, Поленька.
Прозвучал смачный поцелуй, тетка насмешливо и громко попрощалась:
— Не серчай, порох!
Полина подошла к мужу, взгляд у нее был укоризненный. Ну, вот сейчас и она упрекнет: старый, мол, человек, зачем ее обижать?
— Нужно тебе расстраиваться, мало ли чего она мелет! — сказала Поля.
