Столб словесного огня. Том 1 | страница 15



Лежу я, вспоминая в гробе
Душистый флорентийский май.
И ничему уже не веря,
Недвижим, холоден и чист,
Жду палицы народа­зверя,
Жду Каиновой дубины свист.
Но ты всё снова на колени
Склоняешься передо мной
И узел расправляешь звений
Моей кадильницы святой.
И снова синим фимиамом
Кадит уставшая душа,
И ты перед воскресшим храмом
Стоишь, молитвенно дыша,
И с крыльев чуть затрепетавших
Сметаешь снеговой балласт.
Тебе воздаст Господь упавших,
Творец архангелов воздаст! 

ЭСКИЗ 

Скалистый берег. Рыцарь в латах.
Тьма. Блеск железа. Тень. Рембрандт.
На темно­синих волн агатах
Корабль без парусов и вант.
Обрубок мачты. Тело девы.
Как солнце кудри. Тициан.
То дочь, должно быть, Женевьевы,
В объятиях стальных лиан.
Глаза у рыцаря без веры:
Веками подвига он стар.
Дракон вылазит из пещеры...
Отчаяние и кошмар.
Умчалось время Андромеды,
Святой Георгий уязвим.
Ах, волосы под шлемом седы
Твои, усталый пилигрим.
Дракон перегрызает узы
И царскую уносит дочь.
В броню впиваются медузы
Утопшего героя… Ночь. 

ЛАНДШАФТ

В грязи мои кисти,
И грязный ландшафт
Пишу я, лучистый
Мечты аргонавт.
На мощной палитре
Потухли цвета,
Алмазы из митры
Скатились с борта.
Пишу я суровых
Деревьев ряды,
Полозьев дубовых
В сугробах следы,
С котомкою рваной
В лаптях мужика,
С провалиной странной
Клячонки бока.
Пишу на погосте
Покойников ряд:
Безгробые гости
С терпеньем лежат
И ждут, как живые,
Что в очереди
Листки паевые
Прижали к груди.
Пишу я страданье
И горе пишу,
Но в час созиданья
Пощады прошу,
Прошу объясненья,
Зачем это я
Пишу с омерзеньем
Тоску бытия. 

КАРТИНКА 

Над змейкой заката пунцовой,
Под тучей угрюмо­свинцовой,
Меж воронов мерзнущих групп
Замерзший качается труп.
Собаки голодные с воем
Бредут за военным конвоем,
Кого­то зачем­то ведущим
Под голые, мокрые кущи,
Где вырыта в тающей глине,
На краюшке самом картины,
В три четверти узкая ямка,
Где чья­то окончится лямка.
Есть где­то лазурные сказки,
И люди, и кисти, и краски,
Да ноги налиты свинцом,
Да смотришь звериным лицом,
И прячешься в угол берлоги,
И воешь, и воешь, как пес,
Не видя в порошах дороги,
На творчества синий Патмос.
1920 

ПРОТЯЖНЫЕ СТРОКИ 

Всё то же, о Боже, бессменно из тлена
          Рождается,
И так же жемчужно искристая пена
          Сливается
С краев окровавленной жизненной чаши.
          И шепотом
Предсмертным всё так же исполнены наши
          И ропотом
Молитвы и песни тягуче­повторные,
          Бессильные.
Давно оказались и насыпи черные,
          Могильные,
И белые стены для нас колыбельные
          Заранее
Бесцельно­прекрасными, смутно­бесцельными