А в стороне от всего этого стоял, преисполненный чувства собственного достоинства, оперившийся и совсем взрослый, наш Иванов Иван Иванович, блестя совершенной бронёй, уникального психотипа - эстетствующего милитариста-романтика, боготворящего войну во всех её проявлениях.
Случилось так, что мы с моей бабулей стали свидетелями чуда духовного прозрения и переосмысления жизненных ценностей, этим человеком. О том, как это всё происходило я и хочу рассказать...
...Заёбывать соседей может каждый, всего лишь только нужно захотеть, и не лениться, каждый день открыв все окна, врубать на полную «ПовстанчиськИ писнИ» и строевые марши рейха, особенно, когда есть, кто-то во дворе. И выходить, в фуражке офицерской на свой балкон, довольно улыбаясь. А на крики возмущённых старушек, сквозь зубы, сплюнув, отвечать с апломбом - Jedem das Seine(каждому своё). Водить друзей таких же пиздаватых, жрать с ними пиво, а потом орать, как одержимые под звуки «Panzerlied» - Ehre sei Deutschland!
А завтра уже слушать про Суоми и красоваться в "будённовке", держа в зубах с махоркой самокрутку.
На следующий день попотчевать соседей "Kingu Dansei Gasshoo Dan" (Японский Королевский мужской хор) И рисоваться в форме пехотинца японской армии.
Оно конечно даже интересно и познавательно и даже развивает, и мы бы все не прочь (особенно старушки)... Но, бал закончился, и гости разошлись, а дело было так...
В один из дней воскресных, где-то пополудни, по парку (рядом с нашим домом), шла паства с крестным ходом. Хоругви трепетали на ветру и на окладах икон, сверкало солнце. Процессия чуть слышно жужжала тропари, все думали о вечном...
Тут... Словно гром среди ясного неба, раздался страшный рёв; - "Soldaten vorbeimarschiert", щедро сдабриваемый оцифрованной патефонной иглой.
Процессия стала.... Священник выронил крест, кто-то закричал и упал, напуганные прихожане торопливо крестились...
Так откровенно и качественно, Ваня Иванов дано не радовался. Он стоял, гордо подняв голову одетый в домашний, вылинявший халат и немецкую каску, и мило улыбался...
И здесь, случилось нечто, о чём я вспоминаю с содроганием...
Разверзлись небеса, и взорам всех присутствующих предстал, спускающийся с неба, товарный, рунами исписанный, вагон. На лёгком облачке в сиреневом свечении, спустился до второго этажа, где блатовал наш "фюрер", и так завис, коптя трубой «буржуйки»...
Небо почернело, и вспышки молний прорезали сгустившуюся тьму. Земля дрожала, ветер шквальный деревья пригибал к земле, летели стёкла из хлопающих створок раскрытых окон, звенели... Из парка доносилось «Отче наш»...
