Все, кроме Эпштейна, кивнули. Вирусолог, беспомощно переводя взгляд с одного на другого, спросил:
— Какой эшелон?
Фитч дернулся, раздосадованный своей ошибкой.
— Это… специализированная программа. Ничего особенного, не стоит о ней говорить.
В действительности ЭШЕЛОН — одна из самых секретных разведывательных программ, прослушивающее устройство мирового масштаба — объединил в себе спутники, посты подслушивания и сети компьютеров. Благодаря ЭШЕЛОНу разведслужбам США и союзников доступна возможность перехвата и расшифровки практически всех электронных сообщений в мире в тот же момент, как их отсылают. Поиск необходимой информации ведется по ключевым словам.
— По какому ключу искать? — поинтересовался Вурис, взявшись за ручку.
— Тут небольшая загвоздка, — пожал плечами Фитч. — «Грипп» нам ничего не даст…
— Да, можно попробовать «грипп» и «Северная Корея», или «грипп» и «Чхучхонни», или… просто «Чхучхонни» вполне подойдет.
— Согласен, — кивнул Фитч.
— Даже если мы найдем лабораторию, что делать дальше? — не унимался Вурис. — Все-таки она в Северной Корее.
— Тогда это будет уже дипломатический вопрос. Правительство разберется, — ответил Фитч.
— А что с вакциной? — вмешалась Вассерман. — Сколько уйдет на ее разработку?
— Полгода на все про все, — не задумываясь, отозвался Эпштейн.
— Быстрее никак?
Эпштейн посмотрел на Каралекиса, тот пожал плечами.
— Если на то пошло, — наконец ответил Эпштейн, — то, возможно, месяц получится скинуть. Но пока говорить вообще не о чем. Вакцину не сделать без вируса, а у нас…
— Вируса у нас нет, — закончил за него Каралекис.
Вассерман наклонилась к Каралекису и посмотрела ему прямо в глаза.
— Это и есть вторая задача, — отчеканила она. — Вирус надо найти — чем скорее, тем лучше.
Если «испанку» и можно где-то найти, то лишь в Мэриленде, в медицинском центре имени Уолтера Рида. Здесь в здании без окон расположился Национальный банк биологических тканей, или, как твердили газетные заголовки, «библиотека смерти». Складское помещение уставлено рядами железных полок, забитых картонными коробками. В каждой коробке хранятся образцы человеческих тканей, законсервированные в формальдегиде и запечатанные в парафиновые бруски. За время существования хранилища здесь скопилось более двух с половиной миллионов образцов, большая их часть взята у погибших солдат.
Каралекис решил, что в каком-нибудь бруске парафина наверняка сохранились следы вируса. Вероятнее всего, в образцах легочных тканей. Образцов, взятых у солдат, умерших осенью восемнадцатого года от респираторных заболеваний, было достаточно. Несмотря на это, вероятность найти «испанку» оставалась ничтожной. Вирус гриппа гибнет в течение суток после смерти больного, и шансы на то, что найдется образец, подходящий для изготовления вакцины, почти равны нулю.
