Она посмотрела мне в глаза.
— Потом Эрика кремировали, и я осталась одна после сорока шести лет совместной жизни.
— Простите. Ну а дальше?
Теперь она выглядела обеспокоенной.
— Наверное, мне лучше было бы умереть, — призналась женщина, — но я не умерла. А ведь порой это так просто.
— Простите меня, госпожа Бонсдорф, — тихо проговорил я. — Я не это имел в виду. Наверное, я непонятно выразил свою мысль. Я хотел спросить о том докторе, Таркиайнене. Вы что-нибудь слышали о нем после этого?
— Этот человек исчез так же, как и появился. Он приходил без приглашения и ушел не попрощавшись. Никогда больше не слышала о нем.
— Вы не знаете, когда лечил Эрика, он жил в этом доме?
Она задумалась над вопросом.
— Я не думала об этом. Полагаю, это возможно. По крайней мере, не исключено.
— Вы когда-нибудь сталкивались с ним на лестнице или во дворе?
Женщина уверенно покачала головой:
— Вряд ли. Конечно…
— Что?
— Сейчас, когда я об этом думаю, мне самой интересно, как ему удавалось так быстро добираться до нас после того, как мы звонили ему. Он приходил в одной рубашке и только с сумкой в руке. Но больше я ничего не могу об этом сказать.
Я не представлял, о чем теперь ее спрашивать. Небольшой салфеткой, которую она мне дала, я вытер глаза, хотя они уже успели высохнуть.
— А вы счастливы со своей женой? — вдруг спросила она.
Я заглянул так глубоко в ее сине-зеленые глаза, которые напоминали мне глаза Йоханны, что на доли секунды утонул в них.
— Я никого и никогда не любил так, как люблю свою жену, — услышал я собственный ответ.
Госпожа Бонсдорф смотрела на меня, не отрывая взгляда. На ее щеках и по краям глаз прорезались глубокие морщины. Лицо озарилось теплой улыбкой, и только тогда я понял, что это были ее глаза, а не глаза Йоханны.
Я уже надевал в прихожей куртку, глядя на свое отражение в огромном зеркале с позолоченной рамой, когда старушка сказала:
— Когда найдете жену…
Я повернулся и посмотрел на нее. Она почти терялась в проеме огромной двери в гостиную. А может быть, все дело было в тумане за окном.
— …больше не теряйте ее.
Я обмотал шарф вокруг шеи.
— Я сделаю все, что в моих силах, госпожа Бонсдорф.
Я уже выходил из ее квартиры, положив правую руку на ручку двери, а левую — на замок, когда расслышал ее прощальные слова:
— Это нелегко, но оно того стоит.
