Он залег в одном из палисадников, под стеной низенькой постройки, очевидно, для садового инструмента и прочей хозяйственной мелочи. Орлик расчетливо стрелял, укрывшись за углом коттеджа.
— Уходим! — крикнул сержанту Адабаш. Он поднялся, побежал по дорожке в глубь дворика, не сомневаясь, что сержант услышал и понял его.
Они могли уйти — перед ними был маленький садик, какое ни на есть, а укрытие, за ним — снова улица с коттеджами, а дальше, насколько помнил Адабаш, уже все лежало в развалинах, в них легко было затеряться, переждать тревогу и выбраться к своим.
Вдруг капитану показалось, что он с разбега налетел на какое-то препятствие. Он резко остановился и упал.
Орлик, прикрывая его, посылал в темноту короткие очереди. Адабаш ясно их слышал и даже видел короткие всплески пламени. Немцы стреляли издали, не решаясь подобраться вплотную, ибо не знали, кто перед ними — разведчики-одиночки или штурмовая группа. Немецким солдатам к концу войны тоже, наверное, не хотелось умирать. Стреляли они вяло, держались на расстоянии и не торопились одним ударом прикончить разведчиков.
Орлик подхватил капитана под руки, поднял, взвалил на спину и торопливо пошел, согнувшись, через садик к соседней улице. Он остановился только тогда, когда спасительная темнота скрыла их.
— Карта? — хрипло спросил пришедший в себя Адабаш.
— Здесь, — Орлик, чтобы капитан не нервничал, показал карту, на которой было обозначено все, что они узнали и увидели. За пометками, кружками, квадратиками на этой карте были, если прикинуть, жизни десятков, а то и сотен парней из их полка. Вот здесь они не пойдут в лоб, потому что пулеметные гнезда прямо поперек улицы, вот этим, врытым в землю по самую башню танком, перед штурмом займутся артиллеристы…
Сержант ухитрился не только сохранить карту, но и вынести автомат Адабаша. Капитан с благодарностью подумал, как ему повезло, что рядом с ним в самых опасных передрягах, на которые так щедра война, находился этот уже немолодой, рассудительный, по-колхозному основательный сержант. Они были из одной области. Когда в сорок третьем Адабаш встретил земляка, он даже не удивился: война всегда щедра на неожиданности.
— Ну, попробуем… — сказал Орлик, помогая Адабашу подняться.
Капитан ухватился за его пояс, потом плечо, встал, но тут же резкая боль ослепила его, он застонал и ничком повалился на влажную от ночной росы землю. Орлик не смог его удержать.
— Ноги… — отметил сержант. Он ощупал грудь капитана, рука его стала липкой, словно бы ее окунули в что-то густое и вязкое.
