Известно, что еще как минимум два старицких полка участвовали в осаде Казани — «на Галицкой дороге воеводе Ивану Угрюмову-Заболоцкому» с полком велел быть царь Иван Грозный, а воевода Угрюмов-Заболоцкий служил старицкому князю, и еще один полк находился при царе Иване IV, которым командовал удельный старицкий князь Владимир Старицкий.[20]
Осадные работы затянулись больше чем на месяц. Только 30 сентября был предпринят первый штурм. Против Арских ворот взорвали подкоп, но захватить Казань не удалось. Тогда было решено штурмовать город со всех сторон, чтобы оборонявшиеся не могли маневрировать своими силами, но главный удар по-прежнему планировался со стороны Арского поля. Было заложено еще «сорок восемь бочек пороха под Ногайские ворота, неподалеку от Арских».[21]
Перелом наступил 2 октября, когда находившийся в царском лагере иноземный мастер Размысл взорвал порох в подкопах, сделанных в двух местах под городскими стенами: «… и затряслось все то место, где стоял город, и заколебались городские стены, и едва весь город не разрушился до основания».[22]
И здесь, согласно версии официальной летописи, именно князь Владимир Старицкий возглавил русские войска и привел их к долгожданной победе. А сам царь Иван Васильевич в это время пребывал на службе в полотняной церкви и долго молился за победу русского оружия. Когда его известили о начавшемся штурме, то он ответил: «А ще до конца пения дождем да съвършенную милость от Христа получим». После моления царь сел на коня и выехал к войску, то «знамена христианские» были уже на стенах «градных».[23]Интересно, что ту же версию мы находим и в ряде литературных текстов, вышедших из духовной среды: «Степенной книге», составленной при участии царского духовника Андрея, будущего митрополита Афанасия, в Чудовом монастыре, в повестях о взятии Казани Троицкого старца Адриана Ангелова.
Через проломы воины большого и передового полков ворвались в город. На узких и кривых улицах города произошла кровопролитная сеча. Татарская столица пала.
В тот же день, после того как одну из улиц города удалось очистить от трупов, Иван Грозный въехал в Казань и остановился в ханском дворце. Русский царь перед лицом поздравлявших его воевод вынужден был признать действительных героев взятия Казани: «Бог сиа содеял твоим, брата моего, попечением и всего нашего воиньства страданием».
Почти то же повторил он в своей речи перед митрополитом и всем Освященным собором по въезде в Москву в Сретенском монастыре. Там он объяснил победу Божьей милостью, а «такоже попечением и мужеством и храбростию брата нашего князя Владимира Андреевича и всех наших бояр и всего… воиньства тщанием и страданием».
