Внутренне я продолжала сама с собой тот маленький митинг, который кипел вокруг меня, лежащей на улице: «Совершенно, совершенно перестали чистить улицы!» — глас народа, стон народа. Где-то работают компьютеры, автоматизированные системы управления. А рядом на улицах падают люди, бьются машины…
Неужели это бедствие неустранимо?
Говорят в оправдание: уборочных машин не хватает. Ну ладно, не хватает — пошли людей! Многие ведь страдают от гиподинамии. Сидят целыми днями за канцелярским столом, вечерами — у телевизора… Дать бы сигнал: «Все на борьбу с гололедицей!» Многие пошли бы… Но где взять простейшие ломы, лопаты? Как часто у нас срываются субботники из-за отсутствия элементарнейших метел и граблей. Люди пришли, постояли, кто-то слегка поковырялся — другие на него смотрят, посмеиваются. Не руками же убирать мусор? А ответственному наплевать — «галочка» проставлена и ладно. Поговорив, пороптав — расходятся.
Если бы средства, ежегодно затрачиваемые на зимний травматизм, направить на борьбу с гололедицей, хватило бы не на одни ломы и лопаты…
Лежала и митинговала сама с собой. Тоже мне философ на вытяжении…
Наконец-то обход! Насторожилась, приготовилась. Сейчас расскажу им все: сама врач, пропустила доклад на конференции аллергологов. Расспрошу: какой перелом? Долго ли на вытяжении? Перспективы реабилитации?
Врачей было двое. Старшая — высокая, мощная блондинка, похожая на одну из моих кариатид (кажется, Солоху, а может быть, Артемиду). Та же величественная прямоносость. С нею, на вторых ролях, шел молодой, черноглазый, высокий — тот самый, который вчера: «Что я должен делать? Смеяться с вами или работать?»
«Ростислав Романович», — обращалась к нему кариатида. А он к ней: «Марта Владимировна». Запомнить имена-отчества (рефлекс). Врачей сопровождала сестра, не та, похожая на Любу, а другая, рыженькая, синеглазая. Хорошенькая. Особая матовая прозрачность лица. Как будто фонарем изнутри освещенность.
Шла торжественно-белая церемония обхода. Как я ее любила — там, у себя в больнице! Тихие, ровные голоса врачей. Надежда и ожидание на лицах больных. Праздник авторитета и доверия. Как охотно я играла свою роль каждое утро в этом спектакле!
Теперь я наблюдала церемонию обхода с другой стороны. Со стороны больного, который ждет, волнуется, готовит вопросы… Ощутила себя не вершителем судеб, а тем безликим, судьба которого вершится. Заурядной крупинкой в большом котле оптового врачевания.
