Прощание кончилось. И начался скорбный путь по дороге из роз, щедро разбрасываемых добровольцами из публики…
Похоронили отменно — быстро, но без спешки. И дружно отправились на поминки. По дороге с кладбища выяснилось: потерялся Эдик Гоц.
— Как — потерялся?! Ты че бухтишь, в натуре? — заскрипел зубами Егор. Но Седой лишь виновато отводил глаза в сторону и говорил, что он здесь не причем, а Эдика видел в последний раз в тот момент, когда заколачивали крышку гроба. Вроде бы держал Гоц в руке молоток, и якобы даже замахнулся им от души, но вот попал по гвоздю или нет — этого Седой не разглядел, потому что ему в тот момент залетела в глаз соринка.
— Голову бы тебе оторвать… вместе с соринкой! — сказал Егор зло. — Ну что за компаньоны у меня, блин, подобрались? В четверг договор с немцами подписывать, еще бумажки не готовы, дел невпроворот, а они… Короче, бери, Седой, «тачку» — и мигом на кладбище, за Эдиком. Пулей гони!
— А пулей-то зачем, Егор? — удивился Седой. — Я так кумекаю: ежели Гоц с горя между крестами заблудился, то и хрен с ним. Не маленький. Сам с кладбища выберется!
Но Егор столь выразительно посмотрел на Седого, что тот немедленно пересел во встречную машину и погнал на кладбище — за потерявшимся Эдиком. Егор же повел свой БМВ к кафе «Зурна», где уже с утра хлопотали у поминальных столиков официанты.
— Егору Васильевичу салям алейкум, — приветствовал его Гурген. — У меня все готово: шашлык-машлык, сациви-мациви… Можно начинать.
— Не спеши. Седого надо подождать. — Егор мельком взглянул на толпу халявщиков, облепивших вход в кафе. — Ты, Гурген, сначала наших пропусти, а уж потом всех остальных. Да смотри, не забудь!
— Да где же они сядут-то, остальные? Их ведь здесь рыл триста наберется!
Глаза у Егора сузились.
— Ты что, Гурген, наших обычаев не знаешь? Кто пришел на поминки, тех и поить надо. И попробуй только хоть одному стопарик не налить! Враз без дивидендов останешься!
— Так ведь уговор-то на десять столиков был, — начал было владелец кафе, но взглянул на Егора — и осекся. Сокрушенно махнул рукой и побрел на кухню — распорядиться насчет халявщиков.
Весь в расстроенных чувствах приехал Седой. На нетерпеливое: «Ну?» — отвечал кратко:
— Хана нашему Эдику! Кладбищенские говорят, он вроде бы в яме остался.
Холодный озноб прошелся у Егора по спине, разом приморозив рубашку.
— Как — остался? Совсем?
— Вроде так. Кладбищенские говорят, Эдик захотел поглядеть, правильно ли он гвоздь в крышку гроба заколотил, чуть в сторону отошел, да тут же в яму и свалился.
