- Конечно, Григорий Макарыч. Да проверить трудно теперь, времени нет.
Послышался шорох, еловые ветки раздвинулись, и в шалаш вошел начальник особого отдела Ковалев.
- Товарищ комиссар, я к вам с Моховым. Проводник, который был с группой Бокарева, когда взяли Тарновского. Просит послушать.
- Разрешите идти, товарищ комиссар! - заспешил Лысенко.
- Идите. Здравствуйте, Иван Семенович! Проходите, садитесь. Что это сегодня всем не спится? Лысенко, вам...
- Григорий Макарыч, - откашлялся Мохов, - тут такое дело. Этот хлопец меня, раненого, из-под пуль вытащил, когда мы на засаду нарвались. И дрался он дай бог, хотя сам кровью истекал. Я, как вы знаете, с ним в госпитале был. Присмотрелся. Наш он человек, я вам как на духу скажу. Не мог он фрицам сигналы посылать, что-то тут не чисто. И сестричку, Катеньку, зазря подозреваете. Потянулись они друг к дружке, факт. Понятно: дело молодое. Вы не спешите его - к стенке, тут разобраться надо.
- Разберемся, - устало потянулся Бабенко. - Обязательно разберемся. Спасибо вам, Иван Семенович.
Мохов поднялся из-за стола. Ковалева комиссар задержал. Когда они остались одни, сказал:
- Теперь о главном. Новости есть?
- Есть, товарищ комиссар. Я шел следом за Лысенко, а тут навстречу Мохов. Ну, я его прихватил для конспирации, а он, оказывается, сам сюда путь держал, но это между прочим. А по делу: Лысенко очень интересуется Тарновским, в его шалаше был.
- Доложил, подстраховался, - усмехнулся комиссар. - Связал он его, видите ли. Очень боится, чтоб не сбежал. Лысенко не догадывается, что за ним ведется наблюдение?
- Не должен.
- Это очень важно. А Тарновский пусть бежит, если надумает. Не мешайте ему. Но проследите, чтоб далеко не ушел.
- А что с Лысенко, товарищ комиссар?
- Его брать пока рано. Усильте наблюдение. Возьмете после побега Тарновского, когда он зашевелится. Выделите опытных бойцов. У вас все?
- Все, товарищ комиссар.
- Хорошо. Имейте в виду: я "проговорился" Лысенко насчет нашего дальнейшего маршрута. Так что ему теперь в шапку дремать не придется.
- Как проговорились? - Ковалев вскочил. - Поднимать разведку!
...Выйдя от комиссара, Лысенко углубился в лес. Теперь поздно что-либо делать.
Игра проиграна, надо уходить, пока жив, черт с ним, с Тарновским!
Чувство опасности, острое, леденящее душу, гнало Лысенко из лагеря. Он все понял в ту минуту, когда комиссар "проговорился" о дальнейшем маршруте партизан: разгадан, разоблачен!
