Главное управление в Москве на Кропоткинской напрямую было связано с советскими дипломатическими миссиями за рубежом. В большинстве случаев работа велась через являвшихся его представителями военных атташе, которые получали инструкции из Москвы и передавали их резидентам — настоящим руководителям агентуры в соответствующих странах. Резидент жил за пределами посольства или дипломатической миссии, чаще всего был советским гражданином и руководил двумя-тремя группами информаторов. Он передавал информацию военному атташе, который был для него единственным каналом связи с центром.
Резидент и его агенты могли действовать независимо только в случае войны; до начала военных действий военный атташе должен был обеспечить их радиопередатчиками, хранившимися в каждом посольстве, кодами и деньгами, а затем контакты с Москвой становились анонимными, через радиостанцию в Москве.
За работой атташе и резидента следила довольно сложная система контроля. Проверяющие из Москвы приезжали без предупреждения и изучали всю документацию военного атташе — центр требовал пунктуальной точности. Военный атташе должен был вести журнал, в котором регистрировался каждый контакт с важными с точки зрения разведки лицами. При этом использовались стандартные выражения — был это «контакт», «обычный контакт» или «срочный контакт».
Проверяющие отмечали также, насколько отчужденно держится военный атташе от остального персонала. В любом посольстве атташе работали в секретной зоне, зарезервированной за работниками московских спецслужб, тайном мире за звуконепроницаемыми стенами, автоматическими стальными дверями и глазками в коридорах. На третьем этаже советского посольства в Берлине, стокомнатного здания на фешенебельной Унтер дер Линден, целый ряд помещений был отведен под фотолабораторию, склад оружия, радиостанций и оборудование для подделки паспортов.
Проверяющие следили за строгим соблюдением правил конспирации. Каждый член шпионской сети имел свою кличку и номер, данные центром. Обращаться по именам было категорически запрещено. Часто используемые слова переводились на специальный жаргон, так например, паспорт назывался «сапогом», человек, занимающийся подделкой паспортов — «сапожником», пистолет — «машинкой», а вражеские контрразведчики — «ищейками».
Контакты между агентами осуществлялись по строгим правилам. Они не могли навещать друг друга дома, ссылаться на псевдонимы, адреса и организационные подробности в письмах или по телефону. Письменные сообщения немедленно уничтожались, было запрещено вести дневники. Русские настаивали на строгом соблюдении правил; когда агенты встречались на явке, они в первую очередь должны были принять меры предосторожности на случай вторжения полиции.
