Пока я говорил этот длинный тост, все молчали. Кажется, я произвел впечатление. Стали кричать мне: “Махмуд! Да тебя нужно тамадой на свадьбы приглашать!” Тоня сверлила меня проникновенным взглядом. Я шутил, смеялся, чувствовал себя на высоте, но и выпивать не забывал. За полчаса мы с Володей вылакали пол-литра водки.
Пошли в другую комнату и стали танцевать. Я танцевал с Тоней, потом с какой-то маленькой старушкой, потом снова с Тоней. Она явно мною заинтересовалась. Попросила меня почитать Махмуда на аварском. Я был уже слегка выпивший, но декламировал с блеском, мне аплодировали. Даже Рустам с Володей были удивлены моей активностью.
Тоня спрашивала, где я собираюсь работать. Я ответил, что хочу на производство, хочу работать на благо коммунизма, искоренять недостатки, которых кругом очень много. Тут я пересказал ей описанный выше эпизод с барыгами-таксистами и капиталистками, хозяйками съемных комнат, наживающимися на чужих несчастьях. Тоня на это ответила, что ей иногда хочется искоренить саму себя, что это даже проще. Она добавила, что ее часто посещают мысли о самоубийстве. Я отчитал ее, сказал, что это проявление слабости.
Потом, пока все плясали, по дороге в сортир хряпнул еще две рюмки. Закусил зеленью. Володя уже еле разговаривал и почти не держал перпендикуляр.
Шел уже десятый час, когда мы собрались по домам. Попрощались, вышли, поймали мотор и поехали ко мне догоняться. Как назло, поблизости все магазины были закрыты…»
Махмуд Тагирович почесал желтую бородавку на правой щеке, оторвался от тетрадки, покачал головой и выглянул на балкон. С улицы слышались какие-то крики, гудела сирена. Опять что-то происходило. Махмуд Тагирович вздохнул, вернулся в комнату и захлопнул пластиковую дверь, чтобы ничего не слышать. Стало тихо и хорошо.
Жена Махмуда Тагировича работала в государственном учреждении. Работала она так. Утром с коллегами собирались на службу к десяти. Общались, красились, приводили себя в порядок. В одиннадцать обязательно пили чай. Каждая из работниц приносила конфеты, выпечку. Угощали мужчин.
В двенадцать расходились к своим столам. Молодые сидели в Интернете, старшие сплетничали. В час начинали готовиться к обеду. Появлялись термосы с бульонами, завернутые в целлофан куски холодного сушеного мяса, пироги, свежие овощи. Запирали кабинет изнутри и обстоятельно накрывали на стол. Обедали не спеша, всем отделом, обсуждая последние новости. Потом собирали посуду, убирались. Иногда к вечеру запускали посетителей, а чаще болтали между собой.
