– Я знаю, ты любишь Мухтара, – говорила Раиса Петровна, поглаживая ученицу по спине. – Ты не должна выходить за Насыра, если не хочешь.
– Не хочу! – прошептала Маржана. – С моста брошусь, а не пойду.
– Молодец, – похвалила ее Раиса Петровна. – Я вижу, как вас тут унижают мужчины, я вижу, как тяжело горянкам. Горянки сами таскают воду. Не повторяй ошибки несчастной Калимат, стой на своем…»
Шамиль тяжело вздохнул, еще раз взглянул на часы и открыл одну из последних страниц:
«На горизонте вставало выпукло-красное солнце, летний воздух полнился щебетом птиц. Маржана, счастливая, высунулась из окна, ловя первые признаки наступающего утра. Позади оставалась трудная жизнь в мрачных горах, позади оставался наглый Насыр с праздной ухмылкой, позади оставались сплетни и осуждения кумушек. Ах, как визгливо смеялись они, передавая с крыши на крышу: “А дочку Османа видели с Мухтаром”. Видели, и что же! Маржана сама пошла к нему. Сама легла на скошеную траву у трактора и объявила: “Не мулла обвенчает нас, а тот, кто дороже муллы и отца”. И показала ошеломленному Мухтару фотокарточку, с которой ласково щурился Ленин.
Теперь, встречая этот свежий степной рассвет, она даже не вспоминала, как Насыр грозился, что убьет ее, как бывшие подруги стали вдруг отворачиваться при встрече, как отец облачился в траур и объявил, что дочь для него умерла, как беззвучно рыдала мать. Сегодня все будет иначе. Она вырвалась из вековых ущелий и шагнула навстречу морскому ветру и смеющемуся трактористу Мухтару.
Маржана еще вчера, загодя, приготовила воздушные шары, флажки и вытерла стекла драгоценных портретов вождей трудового народа. “Ах, сегодня я буду шагать на параде, – смеялась про себя Маржана, – и Мухтар будет обнимать меня, и председатель Гаджи будет улыбаться мне!” Новое село родилось на равнине, новые дома засверкали на южном солнце. Только самые упрямые и косные люди хватались за закопченные срединные столбы старых саклей, не желая прощаться с заоблачным хмурым своим гнездом. Мать и отец Маржаны заперлись в доме и отказались переезжать, хищно цеплялся за нажитое богатство отец Насыра Али, голосили старухи.
И тогда молодые чабаны-комсомольцы нашли где-то пороху и взорвали все родовые башни. Не сразу поддались они удальцам, не сразу рухнули многовековые крепкие стены. А потом радостным эхом отдавался по скалам шум осыпающихся камней. Пропало старое село. Негде стало укрыться старику Кебеду и его шарлатанским книгам. Замолкли пересуды на годекане. Затихла зурна на площади. Односельчане нашей Маржаны стали жить на широкой степной равнине, где свободно пасется скот и звонко звучит пионерская зорька.
