Тот открыл рот, собираясь что-то сказать, но в конце концов только хрюкнул в ответ.
— Прошу меня простить, я не знал, что разговариваю с мастером.
— Трес Наварр, — представился я. — Обычно я надеваю футболку с надписью «Мастер» на груди, но сейчас она в стирке.
Я посмотрел мимо него в сторону «Кугуара» и обнаружил, что женщина на водительском сиденье даже не пошевелилась. Больше на парковке колледжа Сан-Антонио никого не наблюдалось.
Из-за белого купола планетария на территории кампуса появился краешек солнца, но ночная прохлада уже сгорела в горячем воздухе. Впереди нас ждал еще один день, когда температура поднимется градусов до тридцати. Запахи завтрака из такерии,[3] расположенной чуть дальше по Эллсворт, начали наполнять парк — чоризо,[4] яйца и кофе.
Джем отправился в новый рейс вокруг детской площадки.
— Ээээээээооооооооюююю! — возопил он и открыл стрельбу из пулемета.
Линдси Бакингем, продолжая стоять передо мной, метал в меня злобные взгляды.
— Ты закрываешь мне вид на парковку, — сообщил я ему.
— О, прошу прощения.
— Ты собираешься сдвинуться с места? — поинтересовался я.
— А ты собираешься заткнуть своего пацана?
Иногда неприятности начинаются с самого утра. Как будто мало того, что в Техасе уже октябрь, а холодного фронта как не бывало. Или что твой босс отправила тебя на задание в компании со своим четырехлетним сыном. Так еще перед носом маячит физиономия Линдси Бакингема.
— Слушай, видишь мой рюкзак? — спросил я у него. — В нем лежит камера «Санье TLS900» — объектив с вынесенным зрачком и четкое разрешение с двухсот ярдов, но она не умеет снимать сквозь идиотов. Через минуту, если ты сдвинешься в сторону, я сделаю отличную фотографию миссис Кирнс. Она собирается встретиться с человеком, с которым встречаться не должна. Мой клиент заплатит мне хорошие деньги. Если же ты останешься тут стоять, я получу исключительно четкое изображение твоей промежности. Вот так-то, приятель.
Линдси выудил несколько капель пота из бороды, посмотрел на мой рюкзак, потом на меня.
— Дерьмо собачье.
Джем раскачивался на качелях, взлетая все выше и сопровождая свои подвиги оглушительными воплями. Его тощие смуглые ноги напоминали песочные часы, когда он взмывал в воздух. На самом верху, в невесомости, шелковистые черные волосы разлетались в разные стороны, как у морского ежа, глаза были похожи на две огромные плошки, и на маленьком лице расцветала широкая улыбка. Но в следующее мгновение ее сменяла суровая решимость, и он принимался поливать учеников Линдси огнем из пулемета — ну, прямо-таки настоящий самолет Люфтваффе.
