— Мебель Лида заберет на дачу, — решила Наташа, — пожалуй, и всю кухонную утварь. Вещи отдадим соседям. А как делить квартиру?
Наташа с удовольствием оставила бы ее Вите, но отдать половину стоимости невозможно. На противоположный вариант рассчитывать нечего: у сестры всегда материальные трудности.
— Ну, врет же, — подумала Наташа, — ведь есть деньги. Печенкой чувствую. Предположим, отдаст за половину квартиры. Но за них сейчас можно купить комнату в «коммуналке». А может, у Вити есть деньги? Он добавит и сможет купить, пусть не очень хорошую, но однокомнатную. Все. Утро вечера мудренее.
Собираясь на работу, увидела готового к выходу сына.
— Мам, вчера звонил Кирилл и спрашивал тебя.
— Какой? — сделала «круглые глаза» Наташа.
Кажется, не очень убедительно.
— Ну, ты же его видела в Крыму.
— А, да. Что ему нужно?
— Не знаю. Просто спросил тебя.
— Ну, и что?
— Наверно перезвонит. В самом деле, что ему нужно?
— Вообще-то, он интересовался путевкой в Египет.
— Одной?
Не уточнял. Ну ладно, позвонит — скажет.
На этом разговор закончился, и сын убежал.
Глядя ему вслед, Наташа подумала, что чем Витя становился старше, тем шире становилась та маленькая полосочка непонимания, которая наметилась еще в его юности. Чем больше она старалась ему помочь, тем непонятливее становился сын. Ведь, во взрослых детях мы продолжаем любить маленьких. Сильная женщина понимала, что он должен вырасти тоже сильным и самостоятельным. Но было одно «но». У большой материнской любви такое же большое чувство частной собственности. Он — ее сын, ее любовь, ее собственность. Не желая этого, не задумываясь над этим, Наташа обращалась с ним как с собственностью, с самой любимой собственностью. Но была еще обратная сторона — это Витина любовь к маме, к женщине, любящей его до самозабвения. Ее любовь — его частная собственность. Не задумываясь, он обращался с материнской любовью как с личной собственностью. Ее любовь естественный, обязательный атрибут его жизни.
Витя вырос таким, как она хотела: умным, образованным, самостоятельным, коммуникабельным — настоящим мужчиной. Видимо, наступил возраст, когда материнская любовь, больше похожая на опеку, стала раздражать, мешать самоутверждаться. Возможно, именно этот внутренний конфликт и приводил к большим разногласиям между ними. Любовь утомляла и раздражала другую любовь. Ее самодостаточность оставляла мало места для его самоутверждения. Ее опека становилась не только не нужной, но и навязчивой.
