— Привет, Ляля! — поздоровался с ней Янов.
— Привет,— деловито, без тени кокетства, отвечала она.
— Мы вот с товарищами к Фаберу[Псевдоним советника Хаджи Мансурова.]. Он здесь?
— Ты совсем, Янов, оторвался от жизни,— упрекнула Ляля.— Или ты забыл, что сегодня решающая операция? Все там. Здесь одна я оставлена, да еще полковник Лоти[Помощпик В. Горева — Львович.], на случай, если понадобится связаться с министерио.
— Всем нам радоваться этому нужно,— ответил Янов.— Наконец-то начинает соблюдаться военная тайна. Ну зачем мне, спрашивается, об этой операции заранее знать, когда я в ней не участвую?.. Однако вот что, камарадас мисс, раз Лоти здесь, давайте сходим к нему...
Идя в обратном направлении, Янов вслух считал двери слева и постучался в третью.
— Сига[Входи (исп.).], — прозвучал по-испански сонный голос из-за перегородки.
В крохотном чуланчике, обклеенном веселыми в цветочек обоями, на казарменной железной койке лежал бледный человек в роговых очках. Увидев входящих, он сбросил прикрывавшее ого кожаное пальто и вскочил.
— Позвольте, товарищ Лоти, представить вам двух моих давних знакомых, присланных сюда из Большой деревни.
Кроме койки в комнатушке стояли некрашеный стол, гостиничная тумбочка у изголовья кровати, четыре видавшие виды венских стула. На тумбочке красовалась початая бутылка французского коньяка знаменитой марки и несколько рюмок. Лоти перебросил с одного из стульев на койку расстегнутую кобуру, из которой выглядывал «ТТ».
— Коньяку? — пожимая вошедшим руки, предложил он.
— Можно,— согласился Петров.
Белов взял одну из рюмок и обнаружил, что ею кто-то недавно пользовался.
— Далеко ходить для мытья. Коньяк же дезинфицирует,— успокоил его Лоти.— Так что не брезгуйте.
Он наполнил рюмки.
— Без этого долго здесь не протянешь,— заметил Лоти.— Сырость как в склепе. Простыни всегда влажные. В теории никто из нас здесь не живет, у каждого номер в гостинице. На практике же там только чемодан с вещами, но чаще раза в неделю ни один из нас к себе в номер не попадает, да и то — не выспаться, а чтобы белье сменить и, если горячая вода идет, душ принять. И днюем и ночуем здесь. Что поделаешь: война. Ну, давайте.
Все выпили не спеша.
— Раз вы ко мне, а не к Хаджи попали, или не к Фаберу, как он чаще именуется, а то его еще и Ксанти зовут, то я вам сразу все скажу. Партизанское движение в Остремадуре трудноосуществимо.
Янов при этих словах даже привстал, но сел опять, удивленно приподняв брови, а Петров и Белов быстро переглянулись.
