Я ответил на тост своим пятидолларовым стаканом минеральной воды.
— Это не смешно.
— Дэнни, пьющие люди всегда веселее непьющих. Не мог бы ты, бога ради, выпить к ленчу хоть один стаканчик вина?
— Выпивка и электроинструменты несовместимы. Это, кажется, единственная мораль, какую я когда-нибудь тебе читал. Она более или менее непреложна. Почему бы тебе ее не запомнить?
— Милый, — промурлыкала она, — мораль вкладывают в банки с овсянкой, и единственное, что в ней непреложного, — необходимость вытаскивать ее оттуда.
Оставалось или улыбнуться, или швырнуть эту язву на пол в пылу пикировки.
— Зачем ты это сделал?
— Что сделал?
— Убил Рени Ноулс.
Моя улыбка погасла.
— Копы, «Кроникл», телевиз-зор, — она так и произнесла, — все намекают, что твой арест неизбежен.
— Они просто выражают надежду.
— Нет-нет, — поспешно возразила она, — программам новостей не позволяют ничего выдумывать.
— Эй, — сказал я, повеселев, — ты опять валяешь дурака.
Материализовался официант, готовый принять наши заказы. Потом мы дожидались, пока он извилистой тропой преодолеет банкетный зал.
— Ладно, Мисси, изливай душу.
Услышав, как перевернулся стакан, я даже не потрудился взглянуть. Я просто подскочил.
— Мисси промазала, — сказала Мисси голоском маленькой девочки.
Струйка вина пролилась на сиденье моего стула, я не успел его отодвинуть.
— Не расстраивайся так.
— Ух, ты, — рассмеялась она, — мы сердимся.
— Просто немножко устал. Мне не дано понять, как взрослая женщина может вести себя подобным образом и ожидать, чтобы к ней относились серьезно.
— Дорогой, — утешила она, — я вовсе не хочу, чтобы кто-нибудь относился ко мне серьезно. Кроме того чудака у алтаря.
— К чему меняться в пятьдесят лет, — буркнул я.
— Ох, вскрикнула она. — Ниже пояса!
— Выше нос, — напомнил я ей.
Служащие вытерли лужу, заменили бокалы и принесли мне другой стул без единого слова укоризны.
Мисси разглядывала меня сквозь новый бокал вина с озорным блеском в глазах.
— Что дальше?
— Кое-кто из тех, с кем я чаще встречаюсь за ленчем, высказывали предположение, что, если окажется, что ты убил Рени Ноулс по тем же причинам, по каким ее могли бы убить некоторые из них, это будет ужасно забавно.
— Сама мысль, что я мог бы иметь что-то общее с людьми, с которыми ты чаще встречаешься за ленчем, приводит меня в большее уныние, чем если бы я оказался на необитаемом острове, получив для чтения одну только «Кроникл».
— Это еще не самая ужасная судьба, — заметила она. — Представь, что тебе оставили бы из нее только книжное обозрение.
