— Хорошенькая малышка. Я как раз провел два с половиной года, ничего не делая, только продвигал проект с мылом, который к тому времени наконец «пошел». Даже торговая марка появилась. Я оформил лицензию на крупное производство и открыл контору в Рино. После того как я сам себе служил штатом продавцов, рекламным отделом, поставщиком и кладовщиком и еще кое-кем, я нашел способ передать другим всю черновую работу. У меня появилось достаточно средств, чтобы нанять лучшего адвоката по патентам в округе Колумбия, так что и в этой части все было улажено. Глобальное предприятие долго готовилось к началу операции, и наконец все было готово. Реклама, маркетинг, продажи, производство, упаковка, доставка — все на мази. Мне оставалось несколько недель до подписания договора. Я годами ничего не видел, кроме работы, а теперь готовился сидеть и стричь купоны. Все было прекрасно, и сам я легок, как воздушный змей.
Рени порвала с ковбоем, у которого имелось ранчо милях в семидесяти от Элко. Она раз возила меня туда. Там очень красиво. Поднимаешься вверх по проселку далеко от основной дороги, и сквозь ущелье вдруг открывается самое чертовски красивое место, какое вы видели. У того парня было триста или четыреста акров, непересыхающий ручей с ивами и тополями, глубокий колодец, сад, голов пятьдесят или шестьдесят каролайсов или еще какой скотины, овечье стадо и, может, десяток самых проворных горных пони, каких я видел. Эти лошадки подходят и едят яблоко у вас из рук, и притом совсем дикие, чертенята. Эти лошадки были воплощением его мечты, потому что он всегда мечтал разводить породистых лошадей. Он выстроил маленький домик, был и амбар, и молочная корова, и куры и все такое. Самое очаровательное местечко, какое мне доводилось видеть.
И он с ума сходил по Рени. Чего бы только он для нее не сделал! Отчасти в этом и заключалась проблема. Она была ничто, зато независима. Плюс округа напоминала ей о прошлом, о матери, знаете ли. Ее мать разводила овец, а они никогда не ладили. В чем бы ни была причина, Рени там не сиделось, она скучала. Тот ковбой ради нее перерезал бы себе вены, факт. Но она таскала его каждую субботу в город за сорок миль, чтобы послушать музыку или посидеть за игорным столом, лишь бы вокруг были люди, и шум, и машины, и яркие огни, лишь бы ходить по магазинам или любоваться забытыми богом галереями с ковбойским искусством, или чем еще, лишь бы видеть других людей, как они ходят, как одеваются, как разговаривают…
