Я взглянул на труп.
— Хотел бы я, чтобы она была еще жива.
Кларенс приблизился к столу и, держа свою сигарету как можно дальше от тела, натянул зеленую простыню ей на лицо.
— И за каким чертом мне ее убивать? — тихо спросил я. — Я ее почти не знал. Бога ради, я даже не видел ее при дневном свете…
Бодич кивал, прикрыв глаза, будто в глубокой задумчивости.
— Знаю, — вдруг устало сказал он, — я знал с той минуты, когда показал тебе рану у нее на животе.
Я моргнул.
Бодич вздохнул.
— Для тебя она оказалась полной неожиданностью.
— В его пользу много очков, Чарли, — заметил Кларенс.
— Точно, — сказал Эванс, — а в нашу — ни одного.
— Заткнись ты, — сказал ему Бодич и открыл глаза. — Выматываемся отсюда на хрен.
Местечко Колма расположено к югу от Сан-Франциско, и здесь хоронят многих. Уайтт Эрп — один пример, Джо Димаджио — другой. Недавно пошли разговоры, что несколько акров могил перенесут, чтобы очистить место под казино. Интересы игроков убедили горожан, что муниципалитет, сто пятьдесят лет заботившийся о земле для мертвых, может сменить занятие. Живые родственники захороненных негодовали. Но в деле замешаны такие деньги, что, очень вероятно, их так и оставят в негодовании.
Группку провожающих покойную никак нельзя было назвать толпой. Кое-кто оделся соответственно случаю, причем многие не пожалели расходов, но Запад есть Запад, и здесь нет рецептов на одежду к какому бы то ни было событию. Здесь, например, присутствовал Джон Пленти. Сраженный горем, он натянул измазанные краской джинсы, легкую полосатую куртку индейских расцветок, которая смотрелась бы уместнее на пикнике. К тому же он был пьян. Был здесь и Джеральд Ренквист, в костюме отличного покроя приглушенного черного цвета в тонкую муаровую полоску. У него на руке висела мать, или наоборот. Она была в очень больших темных очках, консервативном жакете и темно-синей юбке. И она, и сын держались отстраненно — возможно, от пережитого потрясения. Все мы были знакомы настолько, чтобы обмениваться кивками при встрече, но, как видно, облако подозрений, висевших над этим делом, помешало им всем подойти ко мне.
Жизнь человека, рожденного женщиной, коротка и полна несчастий…
Священник епископальной церкви читал по алому «малому молитвеннику», а легкий ветерок трепал его выцветший стихарь. Листья вечнозеленого дуба у могилы громко шелестели, и я вдруг заметил в воздухе привкус Аляски, вкус осени, которую калифорнийцы умеют предвидеть, предвкушая надежду, что после пяти-шести месяцев засухи пройдет наконец дождь. И дождь смоет все обязательные принадлежности засухи: запах мочи в улочках и переулках, тусклый беж и умбру скошенной травы, пробки туристов на автострадах, землю, которая лежит смирно, только пока она сухая. С вторжением тундры в эти южные широты являются и ловля лосося, и художественные выставки, и опера, и выборы. Солнце, впрочем, так же пронзительно сияет из своей ярко-синей твердыни, которая, освеженная хоть одной бурей, сразу возрождает все надежды, которые с каждым днем таяли в разливающейся внизу дымке.
