Фелисити начала было уверять доктора, что они нашли Тревора в прибрежном городке, но за его спиной она вдруг увидела приближающуюся фигуру Берна Мэллори.
Ноэль уехал на своей машине, чтобы поставить ее в гараж, Изабель ушла в дом, а Тревор стоял, тяжело привалившись к косяку входной двери.
— Как прошел день, Тревор, весело? — поинтересовался Берн, словно это было единственное, что он хотел узнать.
— Превосходно, — заявил Тревор. — Во всяком случае, пока Фелисити не пришла и не вытащила меня из…
— Тревор ездил на рыбалку, — вставила Фелисити, пытаясь предотвратить неуместные откровения брата.
— Ночью? — спросил Берн.
— Я собираюсь взять себе лодку, — продолжал Тревор, игнорируя вопрос Берна. — У Томазо, как он говорит, есть друзья, которые могут одолжить мне лодку на время.
— Можете об этом даже не мечтать, — сказал Берн твердо. — Вы что, решили, что я буду терять свое драгоценное время, подбирать специальный курс лечения для вашего очень непростого заболевания, а вы будете разъезжать по Адриатике днем и ночью? — Он резко повернулся к Фелисити: — А что касается вас, я только вчера вечером просил вас помочь мне, а вы даже пальцем не пошевельнули.
— Я… прошу вас… я сейчас все объясню, — забормотала Фелисити.
— Мне не нужны ваши объяснения. Мне нужно полное послушание и строгая дисциплина, если я буду продолжать лечение вашего брата. Позвольте напомнить вам обоим, что у меня есть и другие пациенты. Люди, которые хотят сохранить свое зрение.
И он зашагал прочь, оставив Фелисити в отчаянии. Доктор Йохансен взял ее за руку.
— Прошу вас, мисс Хилтон, не надо так огорчаться. Когда речь идет о профессиональных делах, мистер Мэллори шутить не любит. — Он улыбнулся. — Иногда он кажется чересчур строгим, даже грубоватым, но вы должны его извинить, он желает вам добра.
— Виновата во всем только я одна, — призналась Фелисити. — Я не предупредила Тревора вовремя, как просил меня мистер Мэллори. Благодарю вас, доктор Йохансен. Доброй ночи.
Тревор уже неверными шагами зашел в дом, и Фелисити проводила его наверх.
— Подумаешь, какой мистер Великий и Всемогущий! — проворчал он, тяжело плюхаясь в кресло. — В Лондоне, да и в любом другом месте, все его пациенты уже давно разбежались бы, если бы он с ними так разговаривал.
— Отчасти это моя вина, — вздохнула Фелисити. — Он попросил меня присмотреть за тобой в вечернее время, потому что искусственный свет вреден твоим глазам. А я тебе сразу этого не сказала, но ведь я не знала, что ты собираешься гулять весь вечер.
