Будни севастопольского подполья | страница 20

— Я ж говорил тебе — свидимся! А теперь нам тут и работка нашлась.

Александр предложил Косте быть его связным. Через день Костя с Кузьмой пришел к Саше в небольшой домик на Лабораторной, познакомился с его однополчанином Пивановым Иваном, с Максимом Пахомовым и с Лидой.

В тот памятный день Костя дал перед товарищами торжественную клятву на верность Родине. Так стал он подпольщиком под кличкой Матрос.

Только много спустя он узнал, что Александр, он же дядя Саша, просто Саша или Саша Орловский — лишь подпольные клички, а настоящие фамилия и имя его Ревякин Василий. Он коммунист-комсомолец, бывший саратовский колхозник, потом учитель, в армии гвардии старшина артиллерийского полка и был главным организатором и душой севастопольского подполья.

Так Костя обрел свой путь, путь нелегкий, но прямой и светлый. Как Саша сказал: путь испытания на прочность человека. Но он выдержит, как выдержал сегодня на пристани. Если нужно для конспирации, он даже будет выдавать себя за ретивого прислужника Шульца. Но настанет час, и он с оружием пойдет истреблять фашистов, эту людскую нечисть.

Уже небо за Малаховым курганом зарумянилось, когда Костя наконец уснул.

Редко выпадают такие ясные, безветренные дни. Большой Северный рейд замер.

Единственный прокопченный катеришко только что ушел. Чтобы не терять времени, Александр решил ехать на ялике и поджидал Жору Гузова.

Пассажиры набирались, и яличник торопился отчалить, пока не появится катер. Жора прибежал в последний момент и, прыгнув с мостков на корму, сел рядом с Александром.

Под сильными ударами весел ялик шел ходко. Вода за бортом булькала, журчала, закручивалась в воронки. Ревякин смотрел туда, где за лазурной синевой бухты мрачно возвышались городские руины. Куда ни глянь — на Корабельную сторону, на Южную, на холмы за Артиллерийской бухтой — всюду развалины, всюду обгоревшие коробки домов, одинокие трубы, кучи камней, щебня. Город мертв. И все же кое-где вьются дымки. В погребах под развалинами ютятся люди, теплится жизнь.

До причала уже недалеко: хорошо видны разбитая бомбами набережная, изуродованные осколками и пулями серые колонны Графской пристани, покореженные мостки городского яхт-клуба, жалкие остатки аллей Приморского бульвара.

— Нам надо потолковать. Пройдемся? — тихо сказал Жора.

Александр кивнул. Он уже привык, что все новости Жора обычно сообщал по дороге. Кто заподозрит двух учителей, возвращающихся из школы и мирно беседующих о своих делах?