Лейтенант, как услышал о мамаше, даже похорошел. «Ладно, — говорит. — Но только чтобы порядок был. Как приедем, становись в конце строя с тетифросиными мешками».
Мы так и сделали. Ох и благодарила нас тётя Фрося! В гости приглашала. Мы пообещали обязательно навестить её — и марш-марш бегом, строй догонять.
Пришли в училище. Первым делом, как положено, погнали нас в баню. В жизни я такого ужаса и наслаждения от мытья не испытывал. Баня с русской парной — полка такие, вроде лестницы. Затащили ребята меня с Фазылом на самый верх и ну веником хлестать. Мы задыхаемся в пару, вопим, а братва хохочет: «Русская баня, — смеются, — первое дело для солдата».
Кое-как вырвались, скатились вниз. А как ополоснулись тёплой водичкой, отдышались — ну вроде заново на свет родились.
Ты извини меня, Соловейчик, что я пишу о всяких житейских делах. Просто мне хочется всё-всё о себе рассказать, ничего не скрывая. Договорились? Вот и хорошо. Рахмат.
Ну, что дальше? Выдали нам курсантскую форму. Посмотрели ребята друг на друга и ахнули: толпа близнецов, впору на спинах номера писать, чтобы не запутаться. Потом, конечно, пригляделись. Мы же с Фазылом с самого начала приметные были. Всего двое нас — узбеков. Это, с одной стороны, хорошо (все нас знают, на виду), а с другой — не очень, чуть чего: «Шакирова послать… Юнусову поручить».
Попали мы с Фазылом в четвёртую роту, первого батальона, и с ходу взяли нас в такой оборот, что только держись! Строевая подготовка, политическая, изучение уставов, материальной части, огневая подготовка, тактика, марш-броски и прочее и прочее.
Честно признаюсь тебе, милый Соловейчик: поначалу я совсем духом пал. Фазылу хоть бы что, а я вконец изматывался. Ты же знаешь, физическим трудом я совсем не занимался. Окончил школу, учительские курсы, возился с ребятишками — первоклашками, второклашками. Вот и вся моя трудовая биография. Разве что иной раз помахаю в своём садике кетменём, подправлю грядки. А тут вдруг приказывают вырыть окоп полного профиля! Велят пробежаться с винтовкой в руках и с полной выкладкой пять километров!
Веришь ли, дорогая, сперва страшно стало. Не осилю, опозорюсь! Ребята надо мной посмеиваются. Единственное успокоение — вижу, что и у них язык на плече. Однажды попал в глупейшее положение. Вывели нас за город, заняли мы оборону от воображаемого противника. Фазыл и я — расчёт ручного пулемёта. Устроили мы окопчик. Сыро в нём, грязно. Я и постелил под себя свою старую куртку, которую ещё из дому привёз. Лежу. «Противника» нет и нет. Зато появился наш взводный лейтенант Смирнов. Увидел — онемел от изумления. «Это шшшто такое? — показывает на постеленную куртку. — Курсант Шакиров, вы воюете или на пляже нежитесь?»
