Паутова опять расхохоталась:
— Поэтому по привычке и пришел в магазин?
— Смех смехом, а почему зашел, и сам не…
Торчков внезапно словно поперхнулся и с непостижимой ловкостью, не расплескав ни капли лимонада, спрятал полный стакан за спину. Все удивленно посмотрели на хлопнувшую дверь — в магазин вошел Игнат Матвеевич Бирюков. Торчков уставился на председателя колхоза откровенно-растерянным взглядом, затем сокрушенно покрутил головой, будто избавляясь от неприятного сна, поставил стакан с лимонадом на прилавок:
— Ну, шут побери… Совсем забыл, что газировкой забавляюсь.
Паутова расхохоталась.
— Не вижу ничего смешного, Бронислава, — для порядка захорохорился Торчков. Залпом осушив лимонад, он сунул стакан в карман пиджака и, оставив на прилавке недопитую бутылку, заторопился из магазина. — Хватит лясы точить. Заговорился тут с вами, а дома поросята голодные сидят, надо покормить животных…
Игнат Матвеевич, с улыбкой посмотрев вслед Торчкову, подошел к мальчишкам.
— Вы чего уши развесили?
— Книжки смотрим, — ответил Сергей.
— Нашли библиотеку, — Бирюков, подав Паутовой деньги, попросил: — Сложи в мешок десяток булок хлеба. Комбайнеры сегодня всю ночь в поле будут, надо ужин им увезти. — И повернулся к Сергею: — Передай матери, что поздно домой вернусь.
Сергей кивнул головой и, позабыв о конфетах, ради которых забежали в сельмаг, потянул Димку за рукав. Уже у дверей оба спохватились, что в магазине нет деда Ивана Глухова. Старик исчез незаметно.
Разговаривая, мальчишки дошли до дома Бирюковых. В осенних сумерках темнело затянутое облаками небо. По деревне только что пропылило пригнанное с выпаса стадо. Покрикивая, хозяйки загоняли коров во дворы, брякали подойниками. Монотонно поскрипывал колодезный ворот. Из дома с ведрами в руках вышла Полина Владимировна, направляясь к колодцу, попросила Сергея:
— Сходил бы, сынок, Красулю поискал. Опять корова от стада отбилась.
Сергей просяще посмотрел на Димку:
— Пошли вместе, а?..
— Пошли, — согласился Димка.
Корову мальчишки нашли сравнительно быстро. Красуля паслась неподалеку от кладбища за Гайдамачихиным огородом. Увидев в руке Сергея длинный прут, она нехотя направилась к дому.
Избушка Гайдамачихи сиротливо кособочилась на отшибе села, словно на смех отделенная от Березовки проезжим к кладбищу проулком, по которому проходили все березовские похоронные процессии. Покрытая земляным дерном крыша заросла лебедой, отчего издали избушка казалась небольшим бугорком с зеленой полянкой на вершине. За избушкой — поросший лопухами двор. С широкими листьями и фиолетовыми шариками репьев, лопухи нахально лезли из ограды и с каждым годом все больше заполняли проулок. За лопухами — вросшая в землю баня с такой же нашлепкой лебеды на крыше, а за баней — овощные грядки и клочок огорода, обнесенный старым, покосившимся плетнем.
