— Вставай, — приказал Ройс.
Торольф отпрянул и зажал рукой кровавую рану. Он был вне себя, и неудача злила его. Ройс тоже разозлился.
— Чего ты ожидал от этой глупой выходки? — зло спросил он.
— Что ты не прикасаться к Кристен.
— Ты хотел добиться этого, убив меня? Пусть ты добился бы этого, но у тебя не было бы времени гордиться своей победой.
— Не убить, — настаивал Торольф. — Другие возможности, чтобы ты никому не причинил зла.
Ройс нахмурил лоб, когда Торольф сделал рукой однозначный жест.
— Да ты прав. Я теперь буду начеку и стану держаться от тебя на расстоянии вытянутой руки, чтобы все мои части тела оставались на месте. — Он потряс головой и поднялся на ноги. — Ты молодой сорви-голова. Почему ты не веришь мне, что Кристен ни к чему не принуждали? Ей не на что жаловаться, кроме цепей, которые она носит.
Торольф испепелил его взглядом.
— Ты лжешь! Многие желать Кристен. Многие, — подчеркнул он еще раз. — Она всех отвергать.
— В самом деле? Тогда мне повезло, — сухо заметил Ройс.
— Если это так, сакс, ты должен жениться.
Ройс вздохнул в ответ на его озлобленность.
— У меня есть суженая, Торольф, но даже если бы ее не было, я никогда не женился бы на язычнице, рабыне, девушке-викинге, а все это относится к Кристен. Она все равно принадлежит мне. Назови мне хотя бы одну причину, по которой я мог бы желать жениться на ней, причину, которая соответствовала бы моим, а не твоим понятиям.
— Значит, Бьярни не шутил. Кристен нравится, что она видит в тебе. Пусть будет так. Но без свадьбы ей не понравится долго. Она выбрала тебя, сакс. Ты все должен сделать, как надо, или ты потерять ее.
— Я не могу потерять того, что принадлежит мне, — уверенно сказал Ройс и ушел, прежде чем логика викинга смогла испортить ему настроение.
Торольф стоял в дверях и смотрел вслед предводителю саксов. Подошел Вайте, чтобы отвести его на рабочее место к валу. Но он не удостоил охранника взглядом. Значит, Бьярни был прав? Он утверждал, что Кристен заглядывалась на Ройса, еще когда была вместе с ними, в одежде мужчины.
Если она на самом деле сделала выбор, то этот выбор неверен. Так как она была изолирована от всех, никто не мог дать ей дружеский совет. Сакс не будет ее уважать. Он господин, а она униженная рабыня. Как свободный мужчина, имеющий в доме рабов, Торольф мог понять доводы предводителя саксов. Но, с другой стороны, Кристен рождена свободной. Если она решится противиться своему порабощению, то сделает это от всего сердца.
